«Ты собираешься жить со мной здесь, на Рэйбендери?» — озадаченно и осторожно спросил Глиннес.
«Отец меня убьет, — вздохнула Дюиссана. — Ты не можешь представить себе, как он тебя ненавидит... Убежим на далекую планету и будем жить, как аристократы. Можно купить космическую яхту и странствовать среди звезд, мерцающих, как цветные блестки праздничной пудры».
Глиннес смеялся: «Прекрасные мечты. Где мы возьмем деньги?»
«Никаких проблем — тридцати миллионов хватит на все».
Глиннес печально покачал головой: «Уверен, что Акадий будет возражать».
«Как Акадий нас остановит? Сегодня вечером отец и братья его ограбили — и нашли в портфеле мусор. Но сегодня днем, в лодке, деньги у него были, а он заезжал только к тебе, больше никуда. Он оставил здесь деньги, разве не так?» — Дюиссана искала глазами в глазах Глиннеса.
Глиннес улыбнулся: «Верно, Акадий оставил пакет у меня в коробке для наживки». Он больше не мог ждать и побудил Дюиссану лечь на кровать.
Они еще лежали, обнявшись — Дюиссана восторженно смотрела вверх, Глиннесу в глаза: «Ты увезешь меня с Труллиона, далеко-далеко? Я так хочу быть богатой!»
Глиннес поцеловал ее в нос. «Тсс! — прошептал он. — Будь довольна тем, что у нас есть, здесь и сейчас...»
Она не соглашалась: «Обещай мне, обещай, что сделаешь так, как я хочу».
«Не могу, — сказал Глиннес. — Остров Рэйбендери — все, что у меня есть».
Дюиссана встревожилась: «А пакет в коробке для наживки?»
«Тоже мусор. Акадий всех одурачил. Или ктото подменил деньги еще до того, как он выехал из Вельгена».
Дюиссана напряглась: «Что это значит? В коробке нет денег?»
«Насколько мне известно, там старые журналы, не стоящие ломаного озоля».
Дюиссана застонала. Стон поднимался, становился громче, превратился в скорбное завывание — Дюиссана даром потеряла драгоценную девственность. Вырвавшись из объятий Глиннеса, она выбежала из комнаты и вихрем спустилась на причал. Открыв коробку для наживки, Дюиссана вынула пакет и лихорадочно разорвала фольгу. При виде макулатуры она издала вопль, полный мучительной тоски. Глиннес стоял в дверном проеме и смотрел — огорченный, печальный, даже мрачный, но вовсе не удивленный. Дюиссана любила его — как умела.
Позабыв о наготе, девушка пробежала по причалу и хотела спрыгнуть в лодку, но поторопилась, не удержалась на ногах и с криком плюхнулась в воду. Голос ее сразу превратился в неразборчивое бульканье.
Глиннес выбежал на причал и спустился в лодку. Бледные очертания девушки угадывались совсем рядом — дальше, чем он доставал рукой, перегнувшись через борт. В звездном свете он видел искаженное ужасом лицо — Дюиссана не умела плавать. В трех метрах за ней появился маслянисто-черный гребень головы мерлинга с отливающими серебром глазами-блюдцами. Глиннес хрипло, отчаянно закричал, изо всех сил протягивая руку Дюиссане. Чуть высунувшись из воды, мерлинг подплыл поближе и схватил Дюиссану за щиколотку. Глиннес прыгнул на мерлинга, ударив кулаком куда-то между серебристыми глазами и повредив костяшки пальцев. Мерлинг слегка опешил. Дюиссана вцепилась в Глиннеса железной хваткой утопающей и, пытаясь взобраться наверх, обхватила ему шею ногами. Глиннес наглотался воды, оторвал от себя девушку, вдохнул наконец воздуха, толкнул ее к лодке — и почувствовал, как его тянет за лодыжку холодный хватательный плавник. Глиннес переживал кошмар, с детства преследовавший каждого на Труллионе — его тащили под воду, еще живого, чтобы слопать под окнами родного дома. Глиннес лягался, как сумасшедший, пару раз угодив пяткой мерлингу в пасть, перевернулся на спину, снова на живот — и вырвался. Дюиссана обнимала сваю под причалом, задыхаясь от бесшумного истерического плача. Барахтаясь, Глиннес добрался до лесенки на конце причала, перебежал по причалу в лодку и вытащил Дюиссану, перевалив ее через борт. Обессиленные, они лежали в лодке, часто дыша и разинув рты, как две выброшенные на берег рыбы.
