— Слушай мою команду! Всем — разбиться на свои группы! Двигаться к их лагерям тихо, номера групп — в соответствии с номерами целей. Когда раздадутся взрывы — атаковать! Наши люди умудрились у них бомбы позаложить…
— Есть!!! — был ему ответом слитный рев. Милош кивнул про себя: все вышло, как говорил Лодзянский. Давно он не видел такого единодушия в их охваченных унынием рядах. Вот только…
Взгляд его скользнул к обгорелому, обезображенному телу на полу. Бойкая была девчонка… но теперь такие слова не шли на язык. Милош тряхнул головой, занимая место рядом с Тадеушем: поздно, поздно было думать об этом.
— Идешь, командир? — окликнул он племянника, — Или тут переждешь?
И тут он встретил взгляд Тадеуша. Никогда и ни у кого Милош не видел в глазах такой ярости.
Ни слова не говоря, тот развернулся и рванул в коридор, — будто и не он провалялся в лихорадке последнюю неделю.
* * *
…Через полчаса лагерь «инквизиции» пылал. Центр пещеры разворотило взрывом, но фанатики все еще отстреливались, отступая за самодельные баррикады.
Тадеуш короткими перебежками двигался вперед, держа за руку Ганса Прибке — он был провожатым для полицейских. Благодаря этому Прибке до сих пор оставался невредим — как и он сам, естественно. Они добрались до баррикады.
И тут Тадеуш вспомнил: нет, он не должен поддаваться ненависти! Не должен быть слеп! Только одно состояние духа делает войну — не преступлением. Только так он сможет сойтись на дуэли с Эльзой — и вложить в свой выстрел верный смысл! Эльза… она — враг. Но она — и друг! Он ни в коем случае не должен этого забыть!
Оставив полицейского, согнувшегося за баррикадой, он быстро встал во весь рост и метнул гранату… и тут очередь прошила его, швырнув назад.
Он никогда не бывал ранен пулями, но сразу понял: это смертельно. Он силился вздохнуть; воздух в грудь не шел, навалилось удушье, перед глазами поплыла чернота… Но испытывал он не страх, а недоумение. Почему не помог медальон? Неужели… дело было все же не в нем?
Конец. Ничего он не успел. Не донес до дуэли то, что понял. Да и правильно ли понял, раз так все закончилось?..
* * *
Отец Умберто сжал зубы, слушая оперативные отчеты о постигшем их разгроме. Бои еще шли, но плацдарм в катакомбах был потерян. Он, Умберто Бенини, ошибся в этих повстанцах. Они оказались не так просты, как казались, — и они его обошли. Их провокация с сожжением «ведьмы» была крайне бесчеловечна, но столь же эффективна… и оказалась действеннее провокаций его так называемых «фанатиков», задачей которых было углубить раскол. Невероятно! Кто там у них засел под видом повстанцев на самом деле?!
