Герцог был столь погружен в свои мысли, что едва заметил странную сцену. 3улейка же, что неудивительно, была в самом наилучшем настроении.
— Какая куча плавучих домов! — воскликнула она. — Мы туда?
Герцог вздрогнул. Они уже были напротив баржи Иуды.
— Вот, — сказал он, — наша цель.
Он прошел через ворота в заграждении, ступил на сходни и предложил Зулейке руку.
Зулейка обернулась. Юноши в переднем ряду, упершись плечами во второй ряд, сдерживали напирающую толпу. Зулейка не прочь была снова среди них пройтись; но ей в самом деле хотелось чаю, так что она проследовала на баржу за герцогом и под его протекцией поднялась по трапу на верхнюю палубу.
На палубе, под навесом из красных и белых полос, было весело и прохладно. По сторонам свисали пучки красных и белых цветов. Зулейка перешла на сторону обращенную к берегу. Она облокотилась на поручень и посмотрела вниз.
Толпа растянулась насколько хватало глаз, чередой обращенных к Зулейке лиц. И вдруг рванулась вперед. Передний фланг был неодолимо выпихнут мимо баржи — выпихнут желанием остальных посмотреть на Зулейку поближе. Сила напора была такова, что каждому мужчине доставалось лишь мимолетное видение: как он ни сопротивлялся, его уносило дальше, не успевали глаза сообщить мозгу, что они увидели.
Иудовцы совершали отчаянные попытки взойти на баржу, прорваться через ворота в заграждении; но тщетно, их тоже уносило.
Постепенно лавина утихла, сделалась всего лишь рекой, процессией юношей, бросавших наверх робкие взгляды.
Не дождавшись последних отстающих, Зулейка перешла на другую сторону палубы, глянула на залитую солнцем реку, села в плетеное кресло и попросила герцога перестать кукситься и принести чаю.
У буфетной стойки толклись среди прочих двое юношей, чью беседу с герцогом я описал.
Зулейка заметила особенное упорство в их взгляде. У подошедшего с чашкой герцога она поинтересовалась, кто они. Он, не солгав, ответил, что не знает, как их зовут.
— Тогда, — сказал она, — узнайте и представьте их мне.
— Нет, — сказал герцог, садясь в соседнее кресло. — Я этого не сделаю. Я ваша жертва — не ваша сводня. Эти два мужа стоят на пороге жизненного пути, пристойного, возможно, и плодотворного. Не собираюсь ради вас ставить им подножку.
— Что-то, — сказала 3улейка, — не очень вы вежливы. И определенно нелепы. Мальчишкам свойственно влюбляться. Если эти двое в меня влюбились, почему им нельзя со мной поговорить? Это будет впечатление, которое они будут всегда вспоминать с романтическим удовольствием. Возможно, они меня больше не увидят. Зачем отказывать им в такой мелочи? — Она хлебнула чаю. — А то, что вы говорите про подножку на пороге, — сущая ерунда. Какой может быть вред в неразделенной любви? — Она засмеялась. — Посмотрите на меня! Когда утром я пришла к вам на квартиру, думая, что люблю безответно, разве я плохо выглядела? Как-то не так?
