Вы его не должны винить за то, что случилось дальше. Не приложив силу, нельзя было выйти из невозможного положения. Тщетно он просил юную даму его отпустить: та лишь сильнее за него цеплялась. Тщетно он пытался высвободиться, поднимая то одну ногу, то другую, и резко поворачиваясь на каблуке: она лишь колебалась, словно к нему приросла. Ему не осталось ничего, кроме как схватить ее за запястья, оторваться от нее и шагнуть в комнату, от гостьи подальше.
Шляпка ее, вместе с парой длинных белых перчаток лежавшая небрежно на кресле, говорила о том, что гостья собиралась здесь пустить корни.
Встать она тоже не встала. Опершись на локоть, со вздымающейся грудью и полуоткрытым ртом, она, казалось, пыталась понять, что с ней сделали. Ее глаза сияли сквозь невысохшие слезы.
Он спросил:
— Чему обязан вашим визитом?
— О, скажите это еще раз! — прошептала она. — Ваш голос для меня музыка.
Он повторил вопрос.
— Музыка! — сказала она задумчиво; сила привычки заставила ее добавить: — Я вообще-то ничего не понимаю в музыке, но мне нравится то, что мне нравится.
— Не подниметесь ли вы с пола? — сказал он. — Дверь открыта, вас могут увидеть снаружи.
Нежно она ладонями поглаживала ковер.
— Счастливый ковер! — прошептала она. Счастливые девы, что сплели нити, по которым ступает мой господин. Но чу! он велит своей рабе подняться и встать перед ним!
Только она поднялась, как в двери появилась фигура.
— Прошу прощения, ваша светлость; мама спрашивает, подавать ли ланч?
— Да, — сказал герцог. — Позвоню, когда буду готов. — Тут он заметил, что девушка, в него, возможно, влюбленная, была по всем известным меркам исключительно хороша.
— А, — она запнулась, — а мисс Добсон…
— Нет, — сказал он, — Только я. — Из прощального ее взгляда, брошенного мельком на Зулейку, герцог понял, что действительно любим, и тем сильнее ему захотелось избавиться поскорее от незваной и ненавистной гостьи.
— Вы хотите избавиться «от меня? — спросила Зулейка, когда девушка вышла.
— Не хотел бы быть грубым; но — раз вы меня вынуждаете — да.
— Тогда возьмите меня, — воскликнула она, разведя руки, — и выбросите в окно!
Он холодно улыбнулся.
— Думаете, я шучу? Думаете, я буду сопротивляться? Попробуйте. — Она склонилась набок, демонстрируя безволие и транспортабельность. — Попробуйте, — повторила она.
