– Это нормально, что они на нас не обращают внимания? – поглядывая на невозмутимых «спунов», тревожно спросила Катька. – Может, они уже заболели?
– Все может быть, – согласился инспектор, торопливо огибая Катьку.
Оглядевшись по сторонам, он пристроил фонарик прямо на полу и вытащил из чемоданчика пару резиновых перчаток.
Сердце у Катьки неистово колотилось, а язык был сухим и шершавым, будто в рот запихали кусок наждака. Если Евлампий Харлампиевич здесь, а птицы больны – неужели ее гусь заразится? Она не отдаст его санинспектору! – твердо решила Катька. Даже если Харли болен – она унесет его и вылечит, и пусть не говорят ей, что от птичьего гриппа нет лекарств! На самом деле просто никто не пробовал лечить!
– Я пойду поищу… – отступая в темноту птичника, пробормотала Катька.
– Сейчас пойдешь, я тебе фонариком посвечу, – мимолетно улыбаясь, бросил санинспектор. – Только сперва мне помоги!
Катька остановилась, заколебавшись. Наверное, надо помочь…
Инспектор между тем вытащил из чемоданчика здоровенную медицинскую бутылку с мутноватой жидкостью… Наполнил один шприц… Второй…
– Я думала, вы у них анализ крови брать будете! – удивилась Катька, разглядывая уже заправленный шприц. – А вы вводить что-то собираетесь!
– Буду, буду, – рассеянно кивнул санинспектор. – Им сперва надо это ввести, чтоб анализ получился… – Он поднялся, держа в одной руке шприц, а в другой не ватку со спиртом, а здоровенный кусок марли, пропитанный чем-то желтоватым. – Давай-ка, помогай!
Катька неохотно шагнула к нему – дело намечалось долгое: сперва уколы птицам делать, потом кровь брать… Когда она Харли искать будет?
– А птицы не будут от укола отбиваться? – опасливо поглядывая на шприц, поинтересовалась она. Самой бы ей такое точно не понравилось!
– После такого – вряд ли, – хмыкнул санинспектор и сунул марлю девчонке под нос.
Она ощутила резкий запах, после которого аромат птичника показался приятным и даже каким-то домашним. Голова закружилась, пятно света от фонаря начало стремительно сужаться, пока не превратилось в крохотную пылающую точку, темнота окружила ее со всех сторон. Как сшибленная кегля, Катька опрокинулась навзничь.
Она спала и не спала. Так порой бывает, когда смотришь страшный сон, знаешь, что это сон, хочешь проснуться – и не получается. Все вокруг было зыбким, нереальным. В кромешной тьме плавали загадочные крылатые существа. Каждый взмах их крыльев – казавшихся то по-драконьи огромными, то крохотными, как у комара, – отдавался у девочки в голове грохотом гигантского барабана. Пол, на котором она лежала, то растекался под лопатками липкой кисельной жижей, то приобретал твердость гранита. Из бесконечного далека гулким гудением доносился голос:
