Энни медленно повернулась, словно просыпаясь после глубокого сна.
– У Джока Макинтоша родился внук, – пробормотала она.
Элизабет нахмурилась.
– Кто такой Джок Макинтош? – спросила она, но ей никто не ответил.
Энни задумчиво вложила пучок трав в руку Фионы и загнула ее пальцы, заставляя сжать их в кулак.
– Спрячь его, детка. Лучше пока оставить волшебство в покое.
С этими словами Энни развернулась и вышла из библиотеки. Девушки бросились за ней, упрашивая рассказать еще что-нибудь, но губы старой Энни были плотно сжаты.
Иан почти взлетел по лестнице, шагая через две ступеньки. Он пообещал Энни привести – то есть проводить – Алану в столовую к ужину. Последние два дня Алана главным образом спала, но Энни заверила – Иана, что гостья уже почти поправилась и для опасений нет причин. «Розы снова цветут на ее щеках, опухоль на колене сошла» – вот и все, что добавила Энни, прежде чем вновь взяться за домашние дела. Неужели Энни рассчитывала, что он забудет о гостье, оставит ее в собственной спальне на попечение женщин?
Может, и следовало бы, но за последние три дня, с тех пор как он нашел Алану, он не мог думать ни о чем другом. Ему грезилось ее лицо, белое как снег, розовые пухлые губы с поблескивающими кристалликами льда – ледяная дева, которую можно вернуть к жизни только поцелуем. Просыпаясь один в башне замка, он тянулся к ней, от желания у него сбивалось дыхание, а за окном зло хохотал ветер.
Когда Иан не спал, он видел ее лицо среди морозных узоров на стеклах в окнах замка, различал изгибы ее тела в очертаниях сугробов на окрестных холмах и стенах, среди черных, отяжелевших от снега веток. Отражение в ее глазах виделось ему в пламени камина. За три кратких дня леди Алана Макнаб стала его наваждением.
У двери ее комнаты он помедлил, сделал глубокий вдох, постучал и дождался разрешения войти.
Она сидела в кресле у камина, держа в руках книгу, – это было его кресло и его книга. Взгляд блестящих глаз был выжидательным, на волосах мерцал отблеск пламени, играл темными и яркими оттенками меди. Тщательно расчесанные волосы она уложила низким узлом на стройной шее и была одета в одно из платьев Фионы – шерстяное красное, отделанное темно-зелеными лентами. И ничем не напоминала ледяную деву. Она казалась нежной, милой и выглядела так, словно ее место здесь, в этом замке и в этой комнате.
В его замке и его комнате. У Иана пересохло во рту.
Заметив, что глупо смотрит на нее, а она ждет, когда он что-нибудь скажет, Иан спохватился.
