Многократное эхо разнесло по двору звук шагов.
Уверенность в абсолютной безнаказанности сообщилась и моим товарищам, и мы все вместе расхохотались так громко, что с улицы на нас трижды тявкнул какой-то бездомный пес.
Надавав пощечин пристыженной опасности, мы бросали ей вызов под ликующие звуки фанфар и лихую дробь барабана; нам хотелось поднять на ноги всех, чтобы все видели, каким величием полнится душа грешника, с улыбкой попирающего закон.
Шагавший впереди Лусьо остановился:
— Предлагаю ограбить послезавтра Национальный банк.
— Ты, Сильвио, вскроешь сейфы своим аппаратом.
— Бонно, наверное, рукоплещет нам в аду, — сказал Энрике.
— Да здравствуют Лакомб и Вале! — воскликнул я.
— Эврика! — закричал Лусьо.
— Что с тобой?
— Придумал… Я же говорил!.. Мне надо поставить памятник… Придумал!.. Ну-ка, догадайтесь!..
Мы окружили его.
— Помните? Помнишь, Энрике, ювелирный магазин рядом с кино «Электра»?.. Серьезно, слушай, я не шучу. Туалет в кино без крыши… я точно помню; оттуда перелезаем на крышу магазина. Берем билеты на вечер и смываемся до конца сеанса. Через замочную скважину вдуваем клизмой хлороформ.
— Верно. Слушай, Лусьо, это будет знаменитое ограбление. И кто подумает, что какие-то мальчишки… Этим надо заняться.
Я закурил, и огонек спички осветил мраморную лестницу.
Мы бросились наверх.
На площадке Лусьо зажег фонарик, высветивший узкий замкнутый прямоугольник, от которого ответвлялся темный коридор. К дверному косяку была прибита эмалированная табличка с надписью: «Библиотека».
Мы подошли ближе. Дверь была старая, и высокие зеленые створки не доходили до пола примерно на дюйм.
С помощью рычага можно было запросто сорвать замок.
— Посмотрим сначала галерею, — сказал Энрике. — Там полно лампочек.
В коридоре мы нашли дверь, которая вела на галерею. Вода, клокоча, низвергалась вниз на каменные ступени, и при ослепительной вспышке молнии мы заметили у высокой, обмазанной битумом стены дощатую будку; дверь ее была приоткрыта.
По временам яркий свет молнии выхватывал из темноты далекий фиолетовый край неба, перечеркнутый неровным горизонтом крыш и колоколен. Черная стена зловеще, по-тюремному высилась на фоне грозовых полотнищ.
Мы залезли в будку. Лусьо зажег фонарик.
По углам были сложены мешки с опилками, половые тряпки, щетки и швабры. В центре стояла вместительная проволочная корзина.
— Ну-ка, что там? — Лусьо приподнял крышку.
— Лампочки.
— Посмотрим?
Мы нетерпеливо склонились под светлым пятном фонаря. Среди опилок выпукло блестело стекло электрических ламп.
