Подвенечное платье [Сборник рассказов] | страница 42

В этот момент госпожа Уилльямс повернула голову и прерывистым голосом сказала:

— Помолитесь за меня, отец.

Старый священник опустился на колени рядом с кроватью и с ласковым, умиротворенным выражением на багровом лице начал молиться. Он тяжело дышал, словно внутри его что-то клокотало, порой он вздыхал, охваченный печалью. Он молился о том, чтобы молодая госпожа Уилльямс почувствовала себя лучше и поправилась, но, молясь, знал, что ее муж не столько страшится смерти жены, сколько ее возврата в лоно церкви.

Все время, пока отец Макдоуэлл стоял на коленях с молитвенником в руках, Джон, не отрываясь, глядел на него. Джона обескуражила сдержанность и терпение старого священника. Ему хотелось накричать на него, но он лишь продолжал глядеть на поблескивающую розоватым отсветом лысую макушку на седой голове. Наконец его прорвало:

— Что вы понимаете, сэр! Мы были очень счастливы. Ни вы, ни ее родичи даже близко не подходили к ней, когда она была здорова. Так почему же вы беспокоите ее? Я не желаю, чтобы даже сейчас нас что-то разлучало. И она не желает! Она пришла ко мне. А вы что же, хотите нас разлучить, да? — Джон пытался говорить сдержанно.

Отец Макдоуэлл неуклюже поднялся. У него сильно ныли колени. Громче обычного он обратился к госпоже Уилльямс:

— Правда ли, что ты намеревалась пожертвовать всем ради этого молодого человека? — И он нагнулся поближе к больной, чтобы расслышать ее ответ.

— Да, отец, — прошептала она.

— Во имя святого, дитя, ты, должно быть, не ведала, что творила.

— Мы любили друг друга, отец. Мы были счастливы.

— Хорошо. Предположим, вы в самом деле были счастливы. Ну, а сейчас? А как же вечность, дитя мое?

— О отец, я очень больна и боюсь. — Она взглянула на старого священника, стараясь хоть как-то показать, насколько ей страшно и как бы она хотела, чтобы он успокоил ее.

Священник вздыхал и, казалось, сам переживал большое горе. Наконец он спросил Джона:

— Вы венчались в церкви?

— Нет. Послушайте, мы разговариваем слишком громко и беспокоим ее.

— Да, знаю, знаю, просто беда с моим слухом. Ну, ладно, я пойду. — Взяв пальто, он положил его через руку и, вздохнув, как от сильной усталости, проговорил: — Принеси-ка ты мне стаканчик водицы. Буду тебе очень благодарен.

Джон заколебался, глядя на усталого священника, который сейчас казался чуть ли не святым, лишенным всякого коварства.

— Ну, так как? — спросил отец Макдоуэлл.

Джону вдруг стало стыдно своей угрюмости, и поэтому он поспешно произнес: