— Знаю.
Я и не думал, что это он. Подумал, что уж скорее сам похож на вора, но я им тоже не был.
— Уж так меня здесь все любили, вот в чем беда, — сказал он. — Если ты помогаешь людям, они тебя за это не жалуют. Они как мормоны.
— Наверное, так, — сказал я.
— Когда ты станешь старше… — начал он, а потом, видно, не захотел продолжать. — Если хочешь знать правду, не слушай, что люди говорят тебе в лицо.
Больше он ничего не добавил. Вышел из-за кассы с карманами, набитыми деньгами, с туфлями в руках. Проговорил:
— Пошли, пора.
У выхода погасил свет, придержал для меня дверь, и мы вышли в теплую летнюю ночь.
Когда мы переехали реку и оказались в Грейт-Фоллсе на Сентрал-авеню, отец остановился у магазина в квартале от нашего дома, зашел туда, купил банку пива, вышел и сел в машину, оставив дверь открытой. Солнце скрылось, и сразу похолодало, словно стояла осенняя ночь, хотя было сухо, и на светло-синем небе высыпали звезды. Дыхание отца отдавало пивом, я знал, что он думает о предстоящем разговоре с матерью и о том, как все обернется.
— Знаешь, что бывает, — спросил он, — когда происходит то, чего ты больше всего не хотел?
На нашу машину падал свет из маленького магазинчика. Позади нас по Сентрал-авеню ехали машины — люди возвращались с работы, люди, на уме у которых были мысли о приятных вещах, о том, что их ждет дома.
— Нет.
Я думал о метании копья, о броске высоко в ясный воздух, когда копье взлетает и падает, как стрела, и о том, что отец в моем возрасте метал копье.
— А ничего не бывает, — сказал он и на несколько секунд умолк. Подтянул колени к подбородку, держа пивную банку обеими руками. — Нам бы, наверное, надо что-нибудь учудить. Ограбить этот магазин или что еще. Пусть уж все валится на наши головы.
— Я не хочу делать ничего такого, — сказал я.
— Наверное, я дурак, — сказал отец и стал трясти свою банку с пивом, пока оно не зашипело. — Сейчас трудно понять, каковы мои перспективы. — Он ненадолго умолк. — Ты любишь своего папку? — спросил он через некоторое время обычным тоном.
— Да.
— Как ты думаешь, я сумею о тебе позаботиться?
— Да, — сказал я. — Сумеешь.
— Сумею, — сказал он.
Захлопнул дверцу, мгновение глядел через ветровое стекло на покупателей в магазине, которые сновали взад и вперед за стеклянными витринами.
— Избранные не всегда чувствуют себя избранными, — проговорил он. Завел машину и взял меня за руку — так обходятся с девчонками. — Ни о чем не волнуйся, я уже Успокоился.
