– Ну, Михаил, порадовал. Радение твое непременно отмечу Великому князю. Полагаю, пора тебе из стольников выше подниматься. Скажем – в спальники.
Михаил от похвалы зарделся. Понятное дело, доброе слово и кошке приятно.
Дав князю после еды отдохнуть пару часов, Никита сделал перевязку. К его удивлению, рана заживала первичным натяжением довольно быстро. Если так пойдет, через пару дней пора швы снимать.
Князь уже вставал и уху сегодня ел за столом.
Никита подошел к боярину Михаилу:
– Князю пора есть чаще, но помалу, не переедать пока. В обед каши принесешь, узвару. Молочного пока нельзя, пучить будет. Можно хлеба, но только белого.
– Все исполню, – боярин ушел с половым.
После перевязки князь вздремнул. В обед пришел боярин, теперь его сопровождали двое. Один нес горшок с кашей, другой – большую миску с нарезанным хлебом и кувшин узвара – компота из яблок и груш. Каша была рисовой, прозываемой на Руси сарацинской.
После нескольких дней голодания еда для князя была единственным развлечением и удовольствием.
После еды князь опять до вечера разговаривал с Никитой. Их прервал только боярин, принесший ужин – куски вареной рыбы, пироги с яблоками и сыто.
После ужина беседа снова продолжилась допоздна.
– Ох и умен ты, лекарь! Иные бояре да князья спесивы, а ведь по уму да знаниям пальца твоего не стоят.
– Переоцениваешь, князь. Возгоржусь еще, а гордыня – грех.
– Не, тебе это не грозит. Я людей насквозь вижу. Не зря же у Афанасия Лаврентьевича Ордын-Нащокина помощником, правой рукой. Для гордыни либо власть потребна, либо богатство. А еще – все вместе взятое. У тебя же ни того ни другого. Власти у тебя точно не будет, поскольку ты рода простого, не дворянского. А вот богатство умом своим, знаниями да умением снискать можешь, только не во Владимире. Мал город, лучшие его годы позади. Это два-три века назад владимирские князья в силе были. Но не одна Москва высится. Вот в Москву тебе и надо.
– Я в Первопрестольную не рвусь.
– А зря! Я тебе предлагаю со мной ехать. Будешь моим личным лекарем. Жалованье положу, скажем – пятьдесят рублев, комнату дам для жилья и отдельно – лекарню. Хочешь, Софью с собой возьми. Я ей жилье и жалованье дам.
Такого предложения Никита не ожидал.
– Мне подумать надо, шаг серьезный. К тому же я купцу местному должен за инструмент, за избу, что арендую. Как же уехать, про долг забыв?
– Что о долге помнишь, это хорошо. Так ведь рассчитаешься.
– Сам так думаю, только будет это не скоро. Тогда и об отъезде из Владимира подумать можно.
