Берка пришел насупленный.
— Ну, значит, так, — говорит Фрид, — особенно распространяться нечего, надо выяснить, каково положение на острове, и все тут.
— Чтоб зря не тратить времени, — перебивает Ривкин, — надо отправиться сразу на оба острова, — тогда за один день узнаем, как обстоит дело.
Берка не согласен:
— Пускай поедут на Алешин остров, он ближе. Зачем посылать две лодки с людьми?
— А люди пусть лучше поспят… — саркастически заканчивает Ривкин.
Решено было ехать на оба острова: Ривкину и Златкину — на Алешин остров, Фриду, Рубину и Берке — на Тарабаровский. Груня остается с лошадьми. Решено.
Вскоре лодки отделились от берега и потянулись по Амуру.
Отъехав, Ривкин встал в лодке:
— Эй, ребята! Отбейте косы и насадите их!
Отбивать и насаживать косы умели не все. Даже среди тех, кто уже бывал на сенокосе, некоторые не умели насадить косу так, чтобы острие не лезло в землю. Это умели только один-два человека из старых коммунаров, в том числе и Файвка. Он-то хорошо знал, что такое настоящая коса. Вот и стоит он все утро, звенит косами, улавливая ухом звон стали. Одна коса уже отложена в сторону, он пробует другую. Файвка углублен в работу, Нынче он осторожнее при отборе кос, чем когда-либо, он ищет, смотрит, проверяет. «Надо соревноваться, — думает он, — ленинградец меня вызывает… — и мысленно улыбается. — Эх, благородный юноша, руки коротки!» Отобрав две косы, Файвка начинает отбивать их, и над Амуром раздается веселый звон.
— Смотри пожалуйста, лучшие косы себе отобрал! — кричит старший Брейтер.
— Зачем ему две? Себе готовит две, а другому — ничего?
— Файвка, на что тебе две косы?
— Одна мне, другая жене, — отвечает он, стуча молотком по лезвию.
Отбив обе косы, он начинает их натачивать. Подходит к воде, смачивает точило и водит им по жалу косы.
— Острые! Бритвы, а не косы! — говорит он тем, что стоят рядом и тоже натачивают. — Бриться можно будет…
— Ты готовишь две, я тоже две приготовлю, а вдруг одна сломается!
— Делай, — отвечает Файвка. — Только у меня не ломаются.
Рукоятки он тоже отобрал две — гладкие, ровные, с хорошо пригнанными ручками. Он вставил их правильно: ручки — на уровне пояса, косы направлены чуть вкривь, чтобы острие не глядело в землю, хорошо заклинил, еще раз провел точильным камнем по жалу и, когда все было сделано, вскинул обе косы на плечо и направился к лужайке за гумном у Лопатина. Там он провел рукой справа налево, и коса распелась — «джен-н-н, джен-н, джен-н». Он прошел порядочную часть лужайки, не пропустив ни травинки. Испробовал и вторую косу, на обратном пути снова подправил их на точиле и пометил обе палки: на одной вырезал «Файвка», вторую не тронул… Обе косы повесил на дерево и крикнул Зелде:
