А в Александровском саду мамаши мирно, как ни в чём не бывало, гуляют с колясками. Говорю, что в городе неспокойно — уводите детей домой. А они в ответ только улыбаются. Чувствую, что выгляжу идиоткой.
Дома говорю Ивану, что надо бы ещё отнести листовок, но он очень нервничает, боится за меня, начал бить посуду — пришлось остаться.
Вечером ТВ возвращается городу. По нему показывают выступления Собчака, Щербакова, Беляева. Ловим «голоса». Радио «Балтика» и «Открытый город» перешли на круглосуточное дежурство и ведут трансляцию новостей, сменяясь через каждые 2 часа. Новости тревожные, читают их, торопясь, взахлёб, боясь не успеть — в любой момент их могут снова прикрыть. ГКЧП объявило запрет на радио и средства массовой информации.
Пресс-конференция хунты. Шестёрка: Янаев, Язов, Пуго, Павлов, Стародубцев, Крючков. Едкие вопросы прессы: «Какое у вас здоровье, господин Янаев?», «А вы советовались предварительно с Пиночетом?», «Какие вы даёте гарантии, что Горбачёв останется жив?»
У Янаева дрожат руки, клянётся, что Горбачёв — его друг, и т. д., говорю Лёше: «Это плохие дяди».
Звоню в Огре. В Латвии убит один человек на ТВ. Завтра собираются объявить всеобщую забастовку. У нас тоже планируется.
Звоню тёте Гуле в Алма-Ату. Плачет, не верит, что всё хорошо закончится.
Утром, как только встаём, включаем ТВ, радио, приёмник — по очереди слушаем новости, где передают более важные. В Москве и Ленинграде объявлено чрезвычайное положение. Но танки у нас не появились. Говорят, Собчак договорился. Сыплются один за другим указы Ельцина. На Дворцовой площади — толпа в сто тысяч человек.
Сходили с Лёшкой к Ленсовету. Баррикада на Мойке. Не придумала ничего лучше, как провести политинформацию двухлетнему ребёнку: «Здесь собрались хорошие люди, чтобы плохим сказать «Брысь! Уходите!» Напугала — расплакался.
Вечером к нам пришёл дядя Яроша. Смотрели и слушали новости. В Ленинграде всех мужчин призывают идти к Ленсовету. В Москве начали стрелять — атакуют Верховный Совет.
Ночью проводила Ярошку к Ленсовету — там собрались тысячи людей. На мосту преградили дорогу — женщин не пускаем. Потолкались, пошли обратно. На обратном пути возникла мысль, что надо принести людям попить-поесть. Дома варим чай, заливаем в термосы, из всего, что есть в холодильнике, сооружаем бутерброды и относим обратно, к Ленсовету. Чай носим много раз, потом к нам начинают приходить другие люди — помогают таскать горячую воду, набирают в банки и бидоны, Ленсовет от нас в пяти минутах ходьбы, вода не успевает остыть, её сразу расхватывают. Один раз пришёл дядя Игорь, он тоже у Ленсовета, строит баррикаду. Дала ему с собой икону Спасителя.
