Он заставил себя подняться с земли, из этой грязной лужи, и похромал из переулка на улицу, что вела к приюту.
Стены ночлежки содрогались от басовитых переливов церковной музыки. На ужин снова был суп — вероятно, потому, что он лучше согревал; Северус как раз подчищал пальцем остатки со стенок миски, когда к нему повернулась та попрошайка с пятью фунтами — Господи, неужели это было только сегодня? — предлагая поделиться с ним джином и сладостями.
— Что с твоей родней? — поинтересовалась она. В ночлежке было тепло, и от нищенки несло так же отвратительно, как и от других бездомных. Северус подозревал, что скоро с ним случится то же самое — если только уже не случилось.
— Без них куда лучше, — ответил он — и даже не солгал.
Кивнув, она протянула ему бутылку джина, но он взял только шоколадный кексик. Алкоголь никогда ему особо не нравился — отчасти из-за вкуса, который он не ценил, отчасти из-за неприятных ощущений — головокружения, сонливости, вялости... И, конечно, еще в этом была виновата статья в медицинском журнале, которую он прочитал еще подростком — там говорилось, что склонность к алкоголизму передается по наследству. Поэтому он всегда ограничивался в лучшем случае двумя бокалами вина за ужином — ибо, когда дружишь с Малфоями, вино не пить невозможно; благо еще, что Люциус всегда считал его слишком плебеем и не предлагал насладиться хорошим бренди.
Когда в ночлежке выключили свет, он еще долго лежал на койке — не сонный, нет, но отчаянно уставший, уставший до такой степени, что лучше бы уж оставался мертвым. Что бы его сюда ни вернуло — неужели оно не могло выбрать кого-то другого?
Лили было не шестнадцать, а двадцать один, и она тоже умерла.
Это означало, что до недавнего времени она была замужем за... ним. И, должно быть, до сих пор любила... его.
"Вот уж воистину, — подумал Северус, — в жизни ли, в смерти ли — все равно я в жопе".
Он перекатился на бок, ныряя в пустые объятия окклюменции, утекая подальше от воспоминаний Лили об ослепительном зеленом свете. Главный подвох легилименции: как только ты оказываешься у кого-то в голове, его воспоминания становятся твоими.
* * *
25 декабря 1976 года, Рождество
В то утро Лили разбудила Петунья, которая по-слоновьи топала то вверх, то вниз по лестнице, периодически шумно хлопая дверями. Когда такое времяпрепровождение ей надоело, она включила пылесос и начала чистить ковер. Лили заподозрила, что это страшная месть за вытащенную вчера волшебную палочку, и окончательно утвердилась в своей догадке, когда сестра — явно нарочно — грохнула пылесосом о дверь ее комнаты.
