— Ну ты даешь! — восхищенно протянул Медик, когда встретились в коридоре, — Какая тебя муха укусила?
— Скучно жить на этом свете.
В нем отсутствует уют.
Рано утром, на рассвете,
волки зайчиков жуют,
— продекламировал я ему из Олейникова.
На черчении Евгений Иванович предложил зарисовать проекции каких-то деталей, а сам уединился в кабинете учителя. Нарисовал грифельным карандашом битву монстров. Медик впечатлился, а за ним и учитель. Пятак заработал, хоть и не по делу. Молодая учительница пения Ангелина Давыдовна находилась под прессом обязательств. Ей директор поручил подготовить песенный номер для районного конкурса патриотической песни. Вот она всех и проверяла. Меня хотела заставить петь «Орленок». Я заявил, что исполняю песни только собственного сочинения. Девушка не стала исходить пятнами, как литра, а мило улыбнулась и попросила представить ей свои сочинения, или покинуть класс. Горестным тоном признался, что пока ничего не сочинилось, но скоро все будет. Пришлось покинуть класс, однако.
Сразу после школы я направился в больницу, проведать чикину мать. Медик рысил рядом и недоуменно посматривал на меня. Наконец, не выдержал и спросил:
— Ты же к нам обещал пойти?
— Надо мать проведать, узнать о ее состоянии.
— Я тогда домой, предупрежу. Только приходи, не обмани, — сказал Медик и поскакал к жилым кварталам.
Возле больницы встретилась толпа странных людей. Они стояли и пялились на меня, покачиваясь. Мне стало не по себе — вдруг какие-нибудь маньяки. Чуть не наложив в штаны от страха, помчался изо всех сил в больницу и уступил там дирижерский пульт Чике.
С пацаном творилось что-то не ладное. Пришлось присесть на скамейку в приемной, чтобы принудить пацана к исполнению роли хозяина тела. Чика неожиданно долго приходил в себя. Я внимательно наблюдал за действиями партнера по телу, готовый немедленно вмешаться. Получив халат и узнав куда идти, Чика направился в терапевтическое отделение на третий этаж. Я лично знал эту палату по своему времени. Она была для очень тяжелых больных. Ее так и называли «для отходящих». Там стояло всего две кровати.
Мать Чики лежала здесь одна и спала. Ее лицо было искривлено параличом. Постояв немного возле матери, Паша прошел к врачу и ничего не узнал. Доктор только охал, вздыхал и разводил руки. Чика вернулся в палату. В палате я увидел призрак мамы Чики, сидящий на стуле возле своего тела.
— Марья Михайловна, — мысленно обратился к ней, — Ради сына постарайтесь продержаться и не умирать.
