— Тебя как зовут?
Глаза у него были веселые. Максиму понравилось, что он просто так вот подошел и, спросил. И он ответил поскорее:
— Максим…
— Максим, купи слона.
— Какого… слона?
Лицо у мальчика стало слегка грустным. Он вздохнул:
— Все говорят «какого слона»… А ты купи слона!
Глаза у него сделались хитроватыми.
«Игра такая!» — догадался Максим. Но не стал показывать, что догадался. Потому что незнакомый мальчик ему нравился и сделалось весело.
— Я бы купил… — начал он.
Мальчик опять вздохнул и перебил:
— Все говорят «я бы купил». А ты возьми и купи.
«Вроде «белого бычка», — подумал Максим. Но тут же почувствовал, что не совсем «вроде». Потому что представился ему слон — большой и печальный. Он стоял где-то, привязанный за ногу к толстому столбу, и никто не хотел купить беднягу. Все только отговаривались.
— Если денег хватит, — серьезно сказал Максим.
— Все говорят «если денег хватит». А ты не считай — возьми и купи!
— А в квартиру влезет?
Мальчик понимающе улыбнулся.
— Все спрашивают: «В квартиру влезет?» А ты просто возьми и купи.
— Ладно!
— Все говорят «ладно»! А ты…
И тут принесло Маргариту Пенкину — старосту хора «Крылышки».
— Рыбкин! Где ты бродишь? Анатолий Федорович всех уже собирает! Распеваться пора!
— Ой-ёй-ёй! — насмешливо сказал Максим, чтобы мальчик из оркестра не подумал, будто он боится Ритку. — Где это я брожу? Наверно, за сто километров!
Он попрощался с мальчиком глазами и пошел за Пенкиной. Они шагали длинным коридором, и Максим смотрел, как на Риткином затылке прыгают белые с черными горошинами банты.
— Пенкина, купи слона, — сказал он.
— Да ну вас! — бросила она, не обернувшись.- Все с ума посходили с этим слоном. И так переживаешь из-за концерта, а они еще…
Подумаешь, переживает. Может, Максим тоже волнуется, только не кричит об этом в коридоре.
Они пришли в комнату, где собрался хор «Крылышки». Оттого, что на всех стенах были зеркала, казалось, будто народу здесь целая тысяча. Толпились, переговаривались, смеялись, ойкали от случайных и неслучайных толчков локтями. Те, кто пришли тепло одетые, укладывали теперь свои пальто и куртки на длинные столы. Вот будет потом неразбериха!
Алик Тигрицкий стащил через голову мохнатый громадный свитер и весело повернулся к Максиму. Он совсем не злился, что Максим будет вместо него петь песню про полет.
— Рыбкин, купи слона!
— Да я уже знаю, — сказал Максим.
— Все говорят «да я уже знаю»… — обрадовался Алик. И тут раздался голос Анатолия Федоровича:
