Еще удивительнее был хвост льва. Он поднимался кверху и над львиной спиной также разделялся на три хвоста-стебля. Эти стебли — белые змеи сплетались с тонкими змеями-языками и также заканчивались цветками.
На том белом камне, что прятался под столбом полуразрушенной церковной паперти, был изображен тюльпан с листьями хмеля; здешние каменные цветы напоминали ирисы со свисающими вниз двумя лепестками, а листья походили на лапчатые кленовые.
Весь этот выпуклый узор был не только поразительно запутанным и тонким, но и поразительно красивым. Такую красоту поняли и прочувствовали все те, кто молча разглядывал причудливое переплетение линий, валиков, хребтов, змей.
— Евдокия Спиридоновна, вы знали, что у вас под крыльцом прячется? — прервал наконец общее молчание Георгий Николаевич.
Его чутье любителя старины подсказывало ему, что необычайная находка эта несомненно представляет выдающуюся историческую ценность и еще бóльшую ценность художественную. Жил на Руси много лет тому назад камнесечец — большой мастер, настоящий вдохновенный художник, тюкал молотком по долоту и высекал на камнях свои чудеса. А другой мастер, другой художник-зодчий задумал воздвигнуть из этих камней некое стройное и воздушное здание.
Бабушка Дуня совсем успокоилась и начала рассказывать. Время от времени она дергала Илью Михайловича за рукав и спрашивала его: «Правда? Правда?» Тот только поддакивал, хотя ничего не слышал.
— Рубил мой Павлуха избу вместе с батькой своим, рубил для себя, а Илюха еще мальчишкой был — им подсоблял… — Рассказывала она нараспев, своим обычным шамкающим говором. — Годов с тех пор прошло, верно, пятьдесят. Обвенчались мы с Павлухой. Как нам заходить в новую избу жить, так он и привез этот площатый камень, свалил с телеги и говорит мне: «Вот тебе, женушка, подарочек. Сам царь зверей лев будет нашу избу стеречь». А я Павлухе в ответ: «Больно страшен твой сторож-то. Мне боязно на такого ногу ставить». Павлуха и перевернул камень, и вкопал его заместо порога перед нашим крылечком. А с другой стороны камень был неровный, бугристый. Павлуха взял долото и стесал эти бугры, подравнял.
— А откуда ваш муж привез этот камень? — спросил Георгий Николаевич.
— Откуда привез-то? — охотно отвечала бабушка Дуня. — Да таких площатых камней целая куча валялась за церквой, за кладбищем, вот на той горке, где раньше дорога в город шла. Как после революции стали мужики в нашем селе богатые избы с резными крылечками рубить, так и брали эти камни себе на пороги. Да, Николаевич, у тебя у самого такой лежит.
