Георгий Николаевич даже вздрогнул. На самом деле — плоский прямоугольный белый камень действительно лежит у его крыльца. Да ведь он дом купил вместе с камнем! И с тех пор и он сам, и Настасья Петровна, и Машунька, и все его гости, перед тем как подняться на крыльцо, очищают о его поверхность обувь. Но ни он, ни Настасья Петровна никогда не догадывались узнать: а что скрывается на нижней стороне того камня?
— Смотрите, а лев совсем не страшный. Он добрый, он даже улыбается, — неожиданно сказал Миша, — такого нечего бояться.
И все разглядывали камень и видели, что лев и правда ласково улыбается широкими валиками-губами и бугорками-глазками под пухлыми веками.
— А другой-то белый камень поприглядистее будет, — неожиданно сказал Илья Михайлович.
— Какой камень? — закричал ему в ухо Георгий Николаевич.
— Какой камень-то? А тот, на каком витязь на коне скачет, ну, витязь, что в твоем саду на кабинетике, на стенке. Я намалевал да раскрасил.
— А где тот камень? — еще громче закричал старику в ухо Георгий Николаевич.
— Запамятовал я. Вот какой стал забывчивый и не припомню. Мальчонкой был — видел, а куда тот камень делся, не помню. — Старик похлопал Георгия Николаевича по плечу. — Ты не серчай. День буду о том камне думать, два думать, а припомню. — С этими словами, видно очень смущенный, Илья Муромец, почесывая затылок, поплелся восвояси.
Георгий Николаевич только махнул на старика рукой, а сам присел на ступеньки крыльца и начал срисовывать узор с белого камня к себе в блокнот. Он волновался, да и художник оказался неважный; сложные контуры никак ему не давались: то хвосты заходили за край листка, то лев получался каким-то худощавым, а резинки у него не было.
Георгий Николаевич вырывал и комкал один листок, брался за второй, нервничал. Ему хотелось поскорее закончить рисунок и поспешить домой — надо же узнать: а что прячется под порогом его дома?
Наконец лев со всеми своими ветвистыми валиками-хвостами и языками был кое-как срисован. Мальчики аккуратно положили камень на прежнее место узором вниз. И они и девочки хором попросили у бабушки Дуни прощения, очень вежливо с ней распрощались и убежали наперегонки.
Белый плоский камень у порога дома Георгия Николаевича сидел заподлицо с поверхностью земли. Голыми руками его поднять и перевернуть было невозможно. Георгий Николаевич вынес две лопаты и лом.
На шум выбежала на крыльцо Машунька и, увидев орудовавших лопатами мальчиков, тут же скрылась за дверью с криками:
