Витек молитвенно развел руки, надвинулся на Омельчука, причитая:
— Родной ты мой! Господи, да что же это такое делается?! Господи, да как же это?! Откуда такие люди берутся? — И вдруг во все горло заорал, выпятив свою атлетическую грудь:
Я другой такой страны не знаю-ю-ю,
Где так вольно-о-о дышит челове-е-ек.
Савелий устало улыбнулся — отличный парень, Витек.
— А с ним пойдет Том Корецкий, — сказал Шелегеда. — Он у нас пока все находился в резерве главного командования.
Корецкий плотно сжал губы, но ничего не сказал.
Пошел прилив, и рыбаки насколько могли подтянули кунгас на сушу.
— В полный отлив займемся ремонтом.
Нноко суетился в палатке. Посередине обеденного стола мерцающе поблескивала плотным товарищеским кружком компания прозрачных бутылок.
Рыбаки радостно потерли руки. Из огромной кастрюли исходил густой мясной запах.
— Откуда?
— Оттуда, оттуда, — объяснял с сияющим видом Нноко.
— Неужели в город успел смотаться? Вот так Нноко! Мы тебя на руках будем носить, только почаще устраивай нам такие подарочки.
— Часто нельзя, голова будет дурной. А маленько — очень хорошо! — И он сладко зажмурил глаза.
Водка взяла мгновенно. Савелий, поднося ложку ко рту, вдруг раздумал, развернулся, полез на нары, но, не дотянув до своего угла, замер поперек антонишинского матраса.
— Минус один, — зафиксировал этот факт Шелегеда и разлил всем по второму разу.
— Да и я затухаю, извините, — пробормотал Витек и полез следом за Савелием.
— Э-эх, а еще гладиатор, — упрекнул кто-то незлобиво.
Через несколько минут палатка заколыхалась от разноголосого храпа. Только Нноко бесшумно ходил вокруг стола, собирая посуду. Подросший Сынок возился в углу с чьим-то ботинком. Стан спал.
Слава Фиалетов, Омельчук и Корецкий явились поздно ночью. Шелегеда пересчитал квитанции — до половины плана не хватало девяноста центнеров. Он глянул на перевернутый кунгас. С полным отливом был объявлен аврал. Посудину перевернули на бок, укрепили подпорками. И всем сразу открылась причина течи — все днище кунгаса и низ бортов были испещрены глубокими ломаными расколами, кое-где отвалился гудрон, обнажив темную древесину.
— Гудрон! Гудрон чем размешивали? — рявкнул бригадир и в волнении часто-часто заморгал. Савелий похолодел.
— Как чем? — робко переспросил он. — Палкой. Как ее — квачей, что ли?
Бригадир шваркнул ладонью о днище кунгаса. Казалось, что с ним сейчас случится припадок. Он скрипнул зубами и тихо проговорил:
