Тело у Витька худощавое, мускулистое. На плечах бугры мышц, руки перевиты изящной мускулатурой, спина — словно два сложенных крыла.
— Культуризмом занимался? — спросил Корецкий. — Я тоже немного…
— Трудизмом, а не культуризмом. Слыхал про такое? — Витек стеснялся своего тела и подобные расспросы не мог переносить.
— Ну уж! — усомнился Том. — Трудизм развивает мускулы неравномерно, что-то одно.
Разделся Савелий. Все дружно заржали, глянув на его хилое и бледное тело.
— А что, тоже гладиатор, — заступился бригадир. — Правда, в засушенном виде.
Все снова засмеялись.
Действительно, работать стало теплее, и солнце, будто жалея рыбаков, палило по-материковски.
Шелегеда распорядился нагруженную раму отвести в сторону и подготовить вторую. Забили вторую. Вода в кунгасе прибывала.
Вполне можно было забить и третью раму, но Шелегеда знал: не разгрузишь правый садок, начнется прилив, и рыба попрет в него. А там и так до самого верха.
Никому не хотелось верить, что придется перебирать и правый садок. Прошло почти шесть часов, как рыбаки вышли из палатки. Нестерпимо хотелось пить.
— Глядите, гладиаторы, сами. Можем правый садок не перебирать, тогда придется распустить шов, выпустить рыбу. Иначе задохнется.
— Да чего там, давай, — еле ворочая языком, пробормотал посеревший от усталости Том Корецкий.
— Ну так как? Решайте! Вода прибывает, — торопил Шелегеда.
— Сделаем, — ответил за всех Корецкий, — может, такого случая не будет.
Еще набили две рамы. Вода поднялась выше пояса. На это уже никто не обращал внимания — будь что будет.
Шелегеда переговаривался со Славой, кому сопровождать рамы на рыббазу. Четыре рамы! До вечера не управиться.
— Я бы с Савелием пошел. Привык уже, — предложил Антонишин.
— Нет, он дежурил ночью. Надо другого.
Савелий Водичка чуть не заплакал слезами благодарности. Он-то знал, что если его пошлют на рыббазу, он скорее утопится, чем прыгнет на раму. Одна мысль сверлила мозг — спать, спать, спать!
— Витька надо, он выдержит.
— Я-то выдержу, да не пойду, — огрызнулся Витек.
— Почему?
— Не пойду, и все. Лучше в следующий раз повезу хоть двадцать рам. Да и ужин надо готовить, я же повар…
— Есть консервы…
— Сказал, не пойду. В другой раз — пожалуйста!
Дьячков хлопнул себя по лбу:
— Все ясно! Хочет, бригадир, удостовериться, сдержишь ты слово или нет.
Вспомнили об обещанной водке.
— Твою долю оставим, не волнуйся…
— Да-а-а, — с недоверием протянул Витек, — знаю я вас…
— Давай пойду я, — сказал Омельчук, — мне все равно нельзя пить, я спортом занимаюсь.
