На коленях собрал с пола гвоздики, нечаянно рассыпанные утром. Бережно снял с оконца марлевые занавески, свернул клеенку со стола. Заглянул в ящик с припасами. Долго разбирал, мучительно шевеля губами, иностранные буквы на этикетках. Консервы привезли только вчера, и Бенедикт Бенедиктович еще их в дело не пускал. Жалостливо вздохнул и сунул несколько банок в рюкзак. Опять вздохнул, и к банкам с иностранными этикетками перекочевал кусок сыра и кулек конфет, две плитки шоколада.
Рюкзак аккуратно завязал. Похлопал себе по карманам — очки на месте, тетрадь в брюках. Поднял у порога топор и вернулся на кухню. Он долго примеривался — размаху мешали стены и жестяная труба печки. Первый раз топор вскользнул вдоль нар. Тогда Бенедикт Бенедиктович нагнулся и подрубил их стойки. Затем хватил тыльной стороной топора по доскам — ложе завалилось на пол. Со знанием дела Бенедикт Бенедиктович расколол доски сначала вдоль, потом поперек.
— Моя работа, — сказал он вслух, — они палец о палец не ударили.
Столик у окна он сшиб одним ударом и неожиданно пришел в ярость. Топорищем вынес оконное стекло, хватил тарелкой об пол, наступил на кулек с сахарным песком. Примерился было к печи, но вспомнил, что кирпич колхозный, а складывать ее помогал Шелегеда.
Грохнув дверью, он взвалил рюкзак и полез наверх. Там с минуту постоял, разглядывая оранжевые фигурки на неводе, сплюнул и пошел прочь. Путина для Бенедикта Бенедиктовича на этом закончилась.
Вскоре вернулись рыбаки. Витек заглянул на кухню и удивленно присвистнул. Подошли остальные.
— Сбежал, ребята, повар-то наш. Наследил порядком. Как я теперь готовить буду? Да ладно, мы сейчас мигом весь этот мусор…
Том Корецкий, знакомый с юридической терминологией, поправил Витька:
— Это не побег, а депортация, то есть вытеснение.
— Никто его не вытеснял. Сам ушел, — возразил Шелегеда.
— Н-да, — протянул Том. — А ведь с ним его «ночник»…
Теперь их осталось семь.
Вечером появился старик Нноко. Савелий его не видел с того момента, как они с Антонишиным ремонтировали кунгас. Нноко сиял, радуясь встрече с рыбаками. Каждому пожал руку и выразительно посмотрел на чайник.
— Садитесь, — предложил Савелий.
— Кунгас хорошо плавает. Молодец! — старик повернулся к Антонишину. — Тоже молодец. А я сижу-сижу дома — скучно. Решил ходить сюда, смотреть.
На Нноко была одета все та же вытертая летняя кухлянка, на ногах подвернутые резиновые сапоги. На ремешке — чехольчик для трубки. Расшитый кисет с табаком висел на груди. Он снял малахай, погладил медную лысину и сел за стол:
