— Минус завтрак, — сказал равнодушно Шелегеда.
С этими словами в палатку ворвался повар.
— Кто так настил делал? Нарочно, знаю. Я хоть и глухой, а все понимаю, все вижу. Руки оббить тому или заставить четыре километра носом горошину катить по асфальту.
Последнее вызвало взрыв здорового хохота. Настил действительно был сбит кое-как, вкось и вкривь. Бенедикт разозлился всерьез и, враждебно оглядывая гогочущих рыбаков, уставился на Савелия.
— Понабрали, понимаешь. Интеллигенция! Я на нее насмотрелся еще в институте Лесгафта. Гвоздя в руке держать не может, а все туда же, на путину…
Это не понравилось.
— Ладно, кончай зубами ляскать, — огрызнулся Витек. — Сидел бы в своем институте Лезгинтов, так нет, туда же, на путину…
Рыбаки опять дружно засмеялись. Бенедикт побагровел и, наседая на Витька, зачастил:
— Чего-чего-чего ты сказал? Да я с тобой есть не сяду. Тебе еще умываться научиться надо…
— Хватит! — рявкнул Шелегеда. — Завтрак готовь.
Повар осекся, засеменил, балансируя короткими ручками, по трапу на кухню.
Пили чай молча. Настроение было испорчено. Еще с вечера намеревались помочь повару достроить кухню, но как-то так вышло, что все оказались занятыми. А потом решили сделать первую переборку невода. Так сказать, для тренировки. Надели резиновые оранжевые куртки, широченные штаны и сразу стали походить на заправских рыбаков. На бок — нож, в нагрудном кармане — сигареты, спички. Слегка небритые, немного торжественные. Походка, как положено, вразвалочку, жесты небрежные.
Подтянули лодку. Первым залез Слава Фиалетов. Дьячков вызвался его доставить к катеру, который кланялся волнам метрах в тридцати от берега. С ним сел и Шелегеда. Во время отлива это расстояние сокращалось почти вдвое, но ближе катер ставить на якорь не решались — он хоть и крошечный, а, как всякое уважающее себя морское суденышко, любит глубину.
Лодка вернулась с одним Шелегедой. Дьячков остался на катере. Рыбаки тесно расселись, поглядывая на черный клинообразный профиль кунгаса. Его ставили на якорь еще дальше от берега, чем катер. Тем временем, пока перебирались на кунгас, катер взревел, пыхнул из кормы голубоватым дымком и ходко пошел к рамам, почти не видимым с воды.
Рама — это большой четырехугольный сетчатый мешок из бревен и металлических бочек-поплавков. В него перегружается рыба из невода, затем транспортируется на рыббазу или морозильщик. Сейчас ее надо подвести к садку невода и закрепить. Было видно, как спрыгнул на раму — показалось, что прямо в воду, — Анимподист Дьячков. Странная библейская картина: кругом вода, а посередине человек. Что-то он там орудовал шестом. Катер с величайшей осторожностью развернулся и стал приближаться к неводу.
