Оторвать глаз было почти невозможно. Не говоря уж о том, чтобы сдвинуться с места. Оно гипнотизировало, притягивало к себе. Нет, нельзя просто так уйти и оставить его здесь. Без нее оно просто пропадет, погибнет в руках кого-нибудь другого, сгинет навеки. Она просто не переживет. И как страшный приговор, вынесенный и напечатанный на всех углах, как приговор к смертной казни, к чему-то в сто, в тысячу раз более страшному, чем смертная казнь, внизу висела маленькая бирочка с нахальной надписью: «180 у. е.»
Эта маленькая бирка не оставляла никакой надежды, как бирка на большом пальце ноги у трупа в морге.
Продавщица, молоденькая крашеная брюнетка, долго, минут пять, смотрела на тетку, застывшую перед прилавком в немом восторге, смешанном с полным отчаянием. Наконец их взгляды встретились. Взгляд продавца, который никак не может продать, и взгляд покупателя, который никогда не сможет купить.
— Пальто? — тихо спросила продавщица, понимающе улыбнувшись.
— Пальто… — ответила Клава и жалко скривила губы.
Девушка развела руками и вздохнула.
— Цена?
— Цена… — почти простонала Клава и медленно побрела прочь. Наверно, примерно так чувствует себя побитая собака…
— Нет, вы слыхали?! — Семенов схватил ее за руку, как только она переступила порог прокуратуры.
— А что случилось? — вяло поинтересовалась она.
— Как — что! Чубаристов вернулся!
— Так быстро? Клава пожала плечами.
— Ну как же, ну как?.. — Он надул щеки и захлопал себя по бокам. — Не могли придумать чего-нибудь получше! Рука руку моет. Это же просто хамство какое-то. А мы смотрим, а мы все спокойно кушаем, а мы и глазом не моргнем. Нет, только не говорите мне, что это случайно…
— Да-да, конечно. — Она вздохнула и с тоской посмотрела в сторону своего кабинета.
— Да ничего не случилось. Ни-че-го. Он просто так, за здорово живешь, прокатился в Израиль, посидел там на солнышке, у стены небось поплакал и вернулся. Ничего не сделал, Гольфмана даже в глаза не видел и всем врет, что ему израильские власти не разрешили. Эдак и я могу съездить. Небось Самохину привез презент, и все с рук сошло.
— Ужас какой! — Клава вежливо улыбнулась и быстро зашагала по коридору, стараясь проскочить мимо Патищевой, которая как раз в этот момент облагала данью кого-то из уборщиц.
— Нет, ты представляешь, ужас какой! — воскликнул Чубаристов, как только Дежкина вошла в кабинет.
— Привет, Виктор. — Она чмокнула его в щеку. — Знала бы, что ты сегодня будешь, пирожков бы напекла.
