— Что ты имеешь ввиду, Серега?
Тот обернулся ко мне, и на лице у него была заметна напряженная работа мысли:
— Разве тебя не бесит, что нас держат за лохов?! Весь народ — идиоты, которые ничего не понимают! Не-ет, хватит с меня этого! Я долго терпел! Нужно пойти и высказать этим уродам все, что я о них думаю! Пора сбросить…это, как его…ярмо, во! — он шагнул ко мне навстречу, и протянул руку:
— Идем! Буди Олега, и погнали!
Я стоял, не шевелясь, пытаясь переварить тот поток эмоций, что шел от Сереги: какая-то смесь из злобы, желания действовать, сопротивляться… И неожиданно до меня дошло — они же сами запалили фитиль у бомбы! Этими новостями и запалили!
Если простой человек, не измененный вирусом, посмотрит этот выпуск, он без сомнения останется сидеть дома, с тревогой слушая новостные сводки… Но нынешняя аудитория сильно отличается от себя полугодовой давности — сейчас указания сидеть дома и не рыпаться воспринимались ими в штыки. Эффект от успокоительной пилюли получился в корне противоположным тому, чего добивалось государство! Наш менталитет, помноженный на вирус, не позволил спокойно воспринять информацию, что шла с экрана каждого телевизора по всем каналам. Я взглянул в глаза Сергея, и не увидел там ничего, кроме неудержимой жажды действий — и я догадывался, какими будут эти действия. Вирус, как алкоголь, убрал все запреты и доводы разума — это стало особенно заметно сейчас.
— Я попозже подойду, Серега. Мне еще кое-что закончить нужно… — отвечать ему отрицательно было опасно — так же как пьяный человек мгновенно меняет благодушие на гнев, так и инфицированный вирусом…и еще одно — я заметил, что вирус в нем, подогреваемый гневом, быстро разрастается, набирая силу буквально на глазах. Из опыта я знал, что высокая концентрация вируса дает силу, выносливость и регенерацию. Сейчас мой сосед не отдавал отчета в своих действиях, и не ощущал тех изменений, что с ним происходили: кивнув мне напоследок, он быстрым шагом вышел из комнаты, сжимая кулаки и бормоча под нос ругательства.
Закрыв за ним двери, я постарался успокоиться — каким-то образом мне удалось сохранить в себе человечность, не раствориться в океане ярости, что вскоре захлестнет — я в этом уверен — улицы не только Москвы, но и всей России. Я бросился к мобильнику, валяющемуся на компьютерном столе, и судорожно выбрал номер в списке контактов, нажав на «вызов». После трех длинных гудков трубку подняли:
— Але?
