— Что это за жуткий тип в черном сюртуке, который был вчера в галерее?
Старик бросил на меня настороженный взгляд из-под кустистых бровей.
— Тебе лучше ничего не знать о нем. Выбрось его из головы.
— Я знаю, что он из Высшего Совета. Меня не заботит его внешность. Я хочу понять — это из-за него вы не показываете нам процесс меркуризации?
— И этого тебе лучше не знать. Поговорим о других делах.
Он откашлялся.
— Послушай и не обижайся на то, что я собираюсь сказать. Златороги мои друзья. Я знаю о них в тысячу раз больше, чем о тебе. Поэтому беспокоюсь за них. Не валяй дурака с Петицией, потому как будешь иметь дело с ее дядей Жозе и со мной. И тебе придется пожалеть об этом.
— Валять дурака? Что вы имеете в виду? Вы считаете, что если я покормил ее сестру и пытался заказать для себя рубашку, то совершил что-то ужасное? Какое вам до этого дело? Или ее дяде? Вы думаете, что если я играю в вашей никудышной пьесе, вы будете командовать мною?
— Жизнь — это подчинение командам. Я уже тебе сказал, что о Златорогах я знаю в сотни раз больше, чем о тебе. И все, что я хотел сказать по этому поводу, я сказал.
— Вы сказали более, чем достаточно. Он кивнул головой и продолжил:
— У меня есть еще одно весьма важное сообщение для тебя. Его прислал мой могущественный и богатый господин. Необходимо, чтобы ты явился во дворец Эндрюса Гойтолы во время полуденного отдыха. Именно там, а не здесь, перед моим заноскопом, ты испытаешь свое бесстрашие.
— Я буду там, если это необходимо. Вы о многом наболтали ему?
Он вдруг сбавил тон и стал говорить доверительно, как тогда, когда впервые показывал мне свой заноскоп.
— Послушай, в юности за революционные взгляды и речи меня вышвырнули из Толкхорна. С тех пор, заверяю тебя, я не увлекаюсь болтовней. Я держу язык за зубами в Малайсии.
— Появление «черного сюртука» из Совета вчера вечером убедило меня, что назревают серьезные дела. Не считай меня дурачком. Что ему надо было в галерее Гойтолы?
— Я уже сказал тебе — это не твое дело, — быстро ответил Бентсон. — Этот человек — дьявол. Я могу только сказать, что присутствие османской армии у нашего порога улучшило положение моего господина в несколько раз, настолько Совет обеспокоен турками. Короче — задача тебе поставлена. Теперь надо действовать.
— Бездействие всегда было самым главным оружием Малайсии — ив мирное, и в военное время. Именно бездействие помогло Малайсии выжить за два миллиона лет своего существования.
