Малайсийский гобелен | страница 67
— Сначала будет черная лошадь, спускающаяся с облаков, затем начнутся земные неприятности.
— В таком случае, я попытаюсь не смотреть вверх.
— Я бы посоветовал тебе внимательней смотреть по сторонам, — резко произнес он.
В свое время он опекал мою мать и бабушку. Тайны, которые он постигал и которыми обладал, связывали воедино повседневную жизнь малайсийцев на протяжении тысячелетий. Мне было жаль, что я не сохранил лишней монеты на кусок хлеба. Попрощавшись, я вышел с чувством едкого раздражения, которое некоторое время никак не покидало меня. Мне чудилась вонь козла.
Осада города турками никак не влияла на разыгравшуюся драму принца Мендикулы и его неверной принцессы. Все еще преследуемый хотя и ослабшим запахом козла, я прошел главными воротами Чабриззи и приготовился вновь предстать перед заноскопом.
Армида уже была здесь. Она выглядела как всегда свежей в прекрасном платье, которого я никогда до этого не видел. Рядом с Армидой стояла Бедалар, с ними оживленно беседовал де Ламбант. Мы тепло поприветствовали друг друга.
— Я хотел сам познакомить тебя с Армидой, — сказал я Гаю.
— О, я подумал, что ждал этого достаточно. А ты, я вижу, сегодня малость не в себе?
— Ты когда-нибудь видел черных лошадей, скачущих по крышам домов?
Вскоре к нам присоединилась, искоса взглянув на меня, Летиция.
Я направился к менее обаятельной компании, состоявшей из Бонихатча, который отрабатывал выпады деревянным мечом, согбенного Отто Бентсона, Солли и еще одного помощника, неуклюжего мужчины-мальчика по имени Рино. Мы должны были играть сцену, в которой генерал Геральд договаривается с Джемимой и уводит ее в лес. Бентсон наблюдал за всеми необходимыми приготовлениями.
Заметив мое появление, Бентсон велел остальным продолжать работу, а меня отвел немного в сторону.
— Неужели вы, наконец, хотите показать мне готовые слайды? — спросил я.
— Прошу тебя, не настаивай на этом — это слишком деликатный вопрос.
— Тогда в чем дело?
— Как у тебя настроение сегодня, Периан? Ты ничего не боишься?
— Я всегда бесстрашен, как и подобает генералу.
— Замечательно. Но речь идет не о роли храбреца в пьесе. Речь о том, что есть в жизни. Опасность подстерегает нас всегда и везде. Мы можем окончить свой путь на дне реки Туа с перерезанными глотками, даже если турки и не доберутся до нас.
— Вы задали мне вопрос, и я ответил. К чему эта проповедь?
— Не проповедь. Не думай об этом. Думать сейчас опасно в Малайсии. Через три дня придет праздник Рогокрыла — тогда чернь прекратит думать и будет пьянствовать. Но люди, стоящие у власти в Малайсии, всегда мыслят трезво — будь то день или ночь, праздник или беда.