Я все еще чувствовал, что меня предали. Несчастье опустошило меня; но не лежать же остаток дней на шлифовальном кругу. Шатаясь, я встал на ноги, отряхнул шляпу и побрел к Ароматному кварталу. В сапогах хлюпала вода. И поделом старой лисе, если он потеряет Ла Синглу. Сейчас я исполню роль подмоченного Купидона и тотчас вручу ей послание Лазионио о тайной встрече.
«Как однако быстро сбылось предсказание калеки-мага, — произнес я про себя. — Они могут предвидеть события. А постель, которую мы делим, это, конечно, ложе Ла Синглы».
Конечно, мне, возможно, больше никогда не доведется в нем побывать, но я знал все прелести этого рая. Противоестественно помогать другому человеку войти туда, в особенности тому, по чьей милости тебя бросили в вонючий канал.
Что-то уж подозрительно быстро сбылось пророчество. Возможно, предсказатель сам привел налетчиков от Кемперера. Ходили слухи, что у старого негодяя были такие же длинные руки, как у Высшего Совета.
Пересекая площадь Руппо, я остановился и стряхнул со шляпы оставшиеся капли воды. На другой стороне площади, на привычном месте сидел пухлый молодой астролог Партере. А перед ним — стройная женская фигурка с золотистыми волосами. Ла Сингла снова пришла к нему за советом.
Я спрятался за обломками капители и наблюдал за ней одновременно с сочувствием и раздражением. В трудную годину она поминутно бегала к предсказателям, напоминая испуганного ребенка, ищущего утешения у юбки матери. То, что она снова обратилась к Партере, говорило о том, что капитан посеял смятение в ее очаровательной груди.
Астролог находился в тени; на Ла Синглу, как и вчера, светило солнце, но оно не было таким ярким, как в прошлый раз.
Но как изящны были ее движения и выразительны жесты! Такой неподражаемой естественностью могла обладать только великая актриса. Наклонившийся к ней астролог тоже казался завороженным. Я видел, что они разговаривали, но голосов не слышал. Однако жесты Ла Синглы были столь красноречивы, что я понимал происходящее между ними, как будто сам находился рядом.
Она сказала ему, что пришла, как и обещала, чтобы забрать заказанный ранее гороскоп. С каким деликатным выражением! Ей впору было бы играть в пантомиме, где не надо слов! Но все же по жестам я не сразу смог определить, кому предназначался этот гороскоп. И только когда Партере вытащил из рукава лист бумаги и вручил ей, я вдруг понял, что гороскоп был составлен на ее солдата. Она получала в руки судьбу Лазионио.
