Он считал себя во всех делах гениальным, даже в тех, в которых ничего не смыслил.
И поплыл. Да не к камышу гибкому, где щука прячется, а почему-то на середину озера. Заплыл. Смотрим: поднялся в лодке, как памятник на городской площади, возвысился и спиннингом махнул, отчаянный...
И тут спиннинг в одну сторону полетел, он — в другую. Перевернутая лодка сверху его накрыла. Плавать друг не умел, интеллигент несчастный, руками и ногами по воде молотит:
— Базыль! Базыль!..
Думали сначала — десятикилограммовая щука его на дно тянет.
Японский сапог, когда он ногами молотил, в воду навечно канул. Спиннинг не нашли. О бинокле и говорить нечего... Едва откачали.
Потом уже, на берегу, я сказал:
— Ну что, гениальный ты наш, не тебя нам жалко, а гены твои, еще немного — и они навечно в воде остались бы...
Так же, как катушка, — пытаюсь нырнуть, чтобы найти ее.
Ох, какая холодная и неприятная вода! Да и глубина — метра три, не меньше, не зря пятиметровые колья вырубали. Пока руками дно достаю, уже в ушах начинает звенеть, и глаза, чувствую, как у леща, на лоб лезут. Опускаю руку в ил. Он мягкий, как пух. Где ты в нем катушку найдешь... Гори она огнем... Как пробка выскакиваю на поверхность, хватаю ртом воздух. И как там, в этом иле, лещи живут?
— Ну, что? — спрашивает брат.
— Ил там. Не найдешь, — отвечаю и осторожно забираюсь в лодку, угрожающе кренящуюся от каждого моего движения.
— Ладно, — примирительно говорит брат, — на одну буду ловить. На работе магнит возьму. В следующий раз мы ее магнитом найдем. Червей подавай, простофиля.
Терплю, молчу.
Незаметно землю окутывает темнота. Слабые волны ритмично качают лодку, привязанную к кольям. Комарье проклятое ветер унес к прибрежным кустам — тихо, чисто вокруг, и может, поэтому заботы ежедневные выветриваются из души. Из-за невысоких туч показывается месяц и сразу же появляется подвижная серебряная полоса воды — тянется к далекому берегу. Там кто-то развел костер, и как бывает в таких случаях, кажется, что там, откуда доносятся незнакомые голоса, слышится звонкий женский смех и даже песня — не эстрадно-блатная, нет... — кажется, что там и счастье твое...
И такое ощущение, что не на рыбалке мы, не на воде озерной, а в каком-то другом загадочном мире. И только сейчас понимать начинаю, что все мои знания, услышанные от учителей и в книгах вычитанные, — не верны, что мир совсем по-другому устроен.
Я смотрю на воду тихую, на не совсем черное облачное небо, где звезд не видно, и вспоминаю строки из стихотворения поэтессы, преждевременно ушедшей из жизни:
