— Ты, Ваня, с этим не шути. Болезнь у тебя была дрянная. Остерегайся последствий.
В этот момент проснулся Вася. Родители говорили шепотом, но из обрывков фраз Вася понял, что болезнь у отца нешуточная.
Утром, во время испытания электрического кирпича, Вася приглядывался к отцу. Он видел: нет-нет да и пробежит по его лицу едва уловимая болезненная гримаса.
— Болезнь у отца серьезная. Боюсь я за него, — сказал Вася.
Друзья помолчали. Коля вдруг оживился.
— Ты знаешь, Фатей, мне мать трешницу дала. Мы сейчас мороженое на нее купим.
— А Надежда Григорьевна не заругается?
— Что ж ей ругаться? Она насовсем дала.
— Тогда давай. Люблю мороженое. Я бы каждый день по три пачки ел.
Заглянув внутрь тележки мороженщицы и увидев там горку искусственного льда, Вася заметил:
— И эту тележку тоже можно электрическими кирпичами внутри обложить. Правда? Никакого льда не надо. Включил электричество — и пожалуйста.
В этот момент мороженщица пошла разменять у соседней продавщицы сторублевую бумажку, которую ей дал какой-то солидный мужчина. Вася озорно взглянул на Колю, потом на мужчину и взял небольшой кусочек сухого льда, лежавший на коробке с тортом-мороженым.
Мужчина погрозил ребятам пальцем. Вася подмигнул ему, мол, не выдавайте, и ребята как ни в чем не бывало пошли по улице.
Вася достал из кармана записную книжку, вырвал оттуда два листка, свернул из них трубочки, в каждую положил по кусочку льда.
— Закурим.
Ребята дули в трубочки, а из них шел парок. Прохожие стыдили «курильщиков», и это доставляло ребятам немалое удовольствие.
Потом Вася опять стал развивать идею об электрической тележке для продажи мороженого:
— Все можно сделать, Васька. Только мать меня опять к бабке в Уварово отправляет.
— Там здорово. Сам говорил…
— А электрические кирпичи как же? Без меня делать будете?
— Мы тебя подождем, Колька. Обязательно подождем!
— Коля! Коля! Николашка! — летит по деревне.
Голос у Евдокии Семеновны не по возрасту звонкий, молодой.
— Николашка!
«Николашка…» отвечает из дальнего леса эхо.
Но внук не слышит бабушку. Он далеко-далеко, за оврагом, за березовым мелколесьем, за колючим, щетинистым жнивьем шагает по пыльному проселку.
Дней двадцать назад, рано утром, когда бабушка уже ушла на работу, а Коля проснулся, но еще не одевался, в избу постучала Катя-почтальонша.
— Письмо! — крикнула она и, положив конверт на подоконник, пошла дальше.
Почерк, которым был написан на конверте обратный адрес: «Одесса, санаторий № 5, палата № 3, Климов Поликарп Александрович», — Коле был хорошо знаком.
