В состоянии глубокого транса, в котором она пребывала, до нее не доходил никакой внешний шум.
Она еще более побледнела, за окном началась гроза,
а в кухне госпожа Накурс, услышав крик доктора, от ужаса уронила на пол фарфоровую тарелку.
Дрейф по-прежнему стоял, уставясь на чертову паучиху, которая неизвестно каким образом и бог знает сколько времени из своего угла над креслом для чтения наблюдала за всем, что разыгрывалось внизу
(вот именно, она видела, как он ковырял в носу, и все такое-прочее, о чем и говорить-то стыдно!).
Она годами втихомолку таращилась на него, когда он, ничего не подозревая, сидел и попивал яичный грог, и читал вслух из «Короля Лира»!
Секунду спустя дверь распахнулась и в комнату ворвалась госпожа Накурс
(даже недавно пришедшая пациентка, которая до того просто сидела и ждала в холле, поднялась, вытянулась и попыталась разглядеть, что же там такое происходит).
Комнату наполнял удушающий запах спирта и вонь от пожелтевшей плоти недоразвитого зародыша девочки.
Женщина на диване лежала неподвижно, широко распахнув глаза, и что-то тихо бормотала, совершенно не обращая внимания на то, что происходило вокруг нее.
— И вот их уже нет!
Госпожа Накурс вначале не поняла, что случилось, но потом, увидев разбитую старую банку и зародыш девочки, ринулась в кухню за совком и шваброй.
Пациентка в холле осторожно заглянула в комнату, но увидела только пару женских ног, а вслед за этим услышала, как женский голос бормочет:
— У меня, кажется, кровь идет,
да, там, внизу.
Услышать больше она не успела,
так как в ту же секунду прилетела госпожа Накурс, оттолкнула любопытную, вошла в приемную и закрыла за собой дверь.
Ей пришлось очень аккуратно отодвинуть в сторону доктора, чтобы добраться до зародыша и вымести его, вместе с осколками банки.
— Накурс, там…
Она совершенно не понимала, что он хочет сказать.
Голос у него был полузадушенный и тонкий как у маленького ребенка!
Но потом она все-таки увидела, что он уставился на книжную полку над креслом, где на ниточках между двумя книгами висел микроскопически маленький, очень хорошенький, отливающий серебром паучок.
— Вы хотите, чтобы я убрала его, господин,
вы паучка имеете в виду?
Дрейф сглотнул и молча кивнул.
— А теперь идет снег, —
прошептала женщина на диване, в то время, когда Накурс, к неописуемому ужасу и восхищению Дрейфа, просто-напросто встала на кресло и очень осторожно сняла и паучка и паутину, и положила все это в карман передника.
