Женщина и доктор Дрейф | страница 34

(хотя она, разумеется, была ему совершенно незнакома).

Никогда более он не пытался сблизиться с женщиной.

Никогда не был помолвлен,

а через короткое время после случая со стихами услышал он от одного дальнего знакомого, что барышня Агнес Хесиодос,

из-за любви к очень высокомерному, красивому юноше поэтического склада по имени Паскуаль Анимусс

(сам Дрейф понятия не имел, кто это был такой) покончила с собой, войдя в реку Помс, с карманами, набитыми камнями, землей и старыми книгами.

Ее тело было найдено какими-то игравшими там детьми много недель спустя.

Странно, что даже в смерти оно необычайно хорошо сохранилось…

Цветы, листья и увядшая трава налипли на ее лицо, глаза были открыты, а во рту лежала маленькая голубая рыбка, поедавшая ее язык.

Ах, да!

Доктор Дрейф глубоко вздохнул.

Именно после случая с Агнес,

после унижения, испытанного им вследствие ее презрительного ослиного смеха в парке,

он и сделал окончательный выбор, решивший всю его жизнь.

Он посвятит себя анализу, укрощению и подавлению женского духа!

К насекомым же он потерял всякий интерес,

на извилистые тропинки психоанализа его загнал злодейский смех покойной барышни Агнес,

прямо в темную чащу психики,

где ему впоследствии и суждено было провести всю свою жизнь.

Но все это, несмотря ни на что, совершенно не имело значения теперь,

добрых сорок лет спустя,

в этой пыльной, спертой комнатке со странно наклонными стенами.

Шел дождь.

Капли его стучали во все три зарешеченных окна, и на Скоптофильскую улицу опустилась почти ночная тишина,

в городе Триль.

Госпожа Накурс стояла в кухне над готовым обедом, не зная толком, что с этим обедом делать, так как визит, видимо, затянулся, а еще одна пациентка ожидала…

Дрейф подался вперед над журналом и увидел:

да, пациентка выглядела полностью оправившейся.

Она лежала, закрыв глаза, дышала спокойно, под подбородком у нее ровно билась пульсирующая жилка, а по обеим щекам даже разлилась легкая краска.

Он начал точно с того места, где они остановились:

— Да, барышня, это, должно быть, очень неприятное воспоминание,

я имею в виду костер,

но ведь все наконец закончилось, не так ли?

— Да…но…да, верно, это закончилось.

Она говорила не слишком убежденно, но Дрейф был достаточно профессионален, чтобы совершенно хладнокровно этого не заметить.

— И что же за всем этим последовало?

Он снова неохотно окунул перо в кроваво-красные чернила.

— Да, вначале меня словно вообще больше нет, а время идет,

мир и времена меняются,