Ах, как хорошо он помнил то состояние ужаса, ожидания и страха, наполнявшее каждого из них, а также необыкновенное звучание голоса Попокоффа, словно служившего обедню,
быстрые, загадочные движения профессорских рук, которые он производил над лицом и телом поломойки,
то, как фосфорно-голубые отблески молний освещали их завороженные лица и лекционный зал с пожелтевшими анатомическими картинками и женским скелетом в углу,
и ту отвратительную, жуткую сцену, которая затем разыгралась перед их застывшими глазами!
Да, сцена эта до сих пор не поддавалась описанию,
но даже теперь, больше чем сорок лет спустя,
он все еще ясно помнил, сколь отвратительна она была!
Сама же сцена, по причине своего безобразия, в основном стерлась из его сознания,
он смутно помнил, как после этого Попокофф, дрожа, отвел их в сторону, пока поломойка медленно приходила в себя, а гроза унеслась прочь,
и как даже сам Попокофф,
мастер,
который уж наверное чего только не знал о явлениях в женской психике,
дрожал от ужаса, покрывался холодным потом и с трудом произносил слова.
И все они поклялись ни в коем случае, никогда
и никому
не рассказывать того, что они только что видели
(странный запах женского полового инстинкта все еще висел в лекционном зале).
Это была жуткая тайна, которую тяжело было носить в одиночку
взрослому мужчине.
Она изнуряла его,
старила до поры.
Все остальные к этому времени умерли,
только он пережил всех из этой знаменитой кучки
(и все-таки для него до сих пор было загадкой, как это доисторическое половое чудовище,
этот тромб, состоящий из желаний и позывов,
на самом деле помещался в женщине,
поскольку профессор Попокофф в своих поисках женской души обнаружил, что остальное тело, —
после того, как душа была небольшим пинцетом извлечена из своего места между легкими и отброшена прочь, —
состояло только из мяса, разных женских органов и большого количества крови…).
Дрейф вдруг заметил, что рука его судорожно сжимает ручку.
Они остановились на полпути на слове «сумрачный»…
Он видел свою облезлую ручку со стальным пером, словно в чудовищно увеличенном виде, и одновременно думал о том, что мир сделался бы ни на что не похож, если бы вся эта половая сила вырвалась бы на волю и заполнила женщину, ибо женщина сама по себе — уже сатанинское порождение во плоти.
Да, Господи, тогда все, что угодно могло произойти!
Поэтому для всей цивилизации и для сохранения жизни каждого отдельного человека крайне важно любой ценой не позволить женщине осознать свою истинную природу,
