— Ей плохо совсем, я же слышу. Почти говорить не может, всё время кашляет. — Стефан тоже закурил, и Артур ничего не сказал ему. — К тому же Эмка бредит. Предлагает к Шубиной поехать. А мать на неё орёт — в трубку слышно. Похоже, знает уже всё про нас. Странно! — Стефан смотрел на Артура своими удивительными глазами, которые каждую минуту казались разными — то злыми, то добрыми, то светлыми, то тёмными. — Вся гимназия этим занимается, кроме малышей, а для нас какой-то особый устав введён? Я бы на ней хоть сейчас женился…
— У нас с четырнадцати лет можно, — Артур глубоко затянулся. — А ты — её ровесник, к тому же иностранец. Так что вряд ли тебе грозит статья «За совращение малолетних». Другое дело, что её родители не согласятся. У них насчёт Эмилии, вероятно, другие планы.
— Она им не вещь! — Стефан сверкнул глазами, и по его лицу пробежала судорога. — Обещала дождаться до того времени, когда предков спрашивать не придётся. Она любит, я люблю — что ещё нужно? Как я чуть не год учился в этом классе, а Эмку не замечал? Наверное, потому, что не лезла, не клеилась. Какая-то вся забитая, в углу сидела тихонько. Мне наперебой дудели, что она дефективная. А оказалось — на медаль идёт! И глаза у неё такие — будто в каждом по золотому лотосу распускается! Хорошо мне с ней, как ни с кем раньше не было. Много раз слышал слово «люблю», но всегда знал, что это просто так… А Эмили действительно любит. Только она одна — нежная, ласковая…
Стефан вдруг схватил Артура за руку, сильными пальцами стиснул запястье. Тураев едва не выронил сигарету и удивлённо поднял брови.
— Тогда… ну, в первый раз… вы про Эмилию на кухне сказали… Что она меня любит…
— Да, помню. — Тураев посмотрел на часы. — И что же?
— Я сначала не поверил. Как меня любить можно? Да никто, никогда… Даже мать! А уж другие… Я только мешаю всем, жизнь уродую. И вдруг… Прямо дыхание перехватило. Вы сказали мне тогда: «Сынок!» Знаете, ведь на Западе нет отчеств. Там не чувствуешь свою неполноценность. А в России обязательно нужно знать имя отца. Меня зовут Стефан Аксель — и всё. У нас рано отрываются от семьи, и вроде бы всё равно, откуда ты взялся. А здесь это очень важно. Я увидел, что есть люди, которые жалеют меня и понимают. И я не хочу расставаться с вами, Артур. Вы сказали, что у вас сын есть, почти мой ровесник. Но он далеко, а я рядом. Возьмите меня в сыновья! Пусть не по документам, а только по уговору. Считайте себя моим отцом. Лёва правильно говорил — мы чем-то очень похожи с вами!
