Синтия сделала Василию знак удалиться, не забыв вручить ему чаевые, а потом заперла дверь на два замка. Теперь их никто не мог побеспокоить до самого утра. Аня достала мобильник и набрала Катин номер. Няня должна была знать, что планы хозяйки на вечер изменились, и на ночь Машеньке нужно развести две бутылочки молочной смеси.
* * *
— Вы проявили интерес к моей жизни, вернее, только к одному её эпизоду из недавнего прошлого. Но я хочу рассказать больше. Вы потом поймёте, почему я так резко изменила своё поведение и обременила вас. Вы собирались встречаться со мной не однажды, но лучше будет закончить всё сегодня. Как я предупреждала, следующего раза может не быть. Слишком опасный человек сегодня снова встал на моём пути. И, самое главное, я страстно мечтаю сразиться с ним! Как любая дуэль, эта может закончиться для меня печально. Секундантов на ней не будет. Бой ожидается тяжкий, кровавый. Без скидок на то, что я — женщина, да к тому же ещё и калека. Один раз он не добил меня, но теперь, вероятно, добьёт. В противном случае я уничтожу его!
Я и жива до сих пор потому, что не расквиталась с ним. После рождения дочери я перестала дышать за неё, жить ради неё. На земле меня удерживает лишь жажда воздаяния. И, наконец, день настал… Я поняла, что надеялась и ждала не напрасно. Он сидел рядом с нами в банкетном зале, за соседним столиком. Когда Джим стрелял по мишеням, он стискивал здоровую руку своей спутницы, и я видела, как он волнуется. Хорошо, если он увлёкся и ничего не заметил. Но если я ошибаюсь, жить мне остаётся совсем мало. Я очень хочу, чтобы человек, имеющий связи в масс-медиа, знакомый с нашими и иностранными журналистами, знал правду об этом человеке. Раз он появился в клубе «Фламинго», значит, готовится совершить очередное преступление. И я боюсь, что не сумею ему помешать.
Постараюсь не утомлять вас своими эмоциями, хоть мне и трудно держать себя в руках. Вы только представьте себе, что может чувствовать жертва, увидевшая своего палача! Но дело в том, что наши отношения сложились странным образом. Он — палач, я — жертва. Сейчас это так. Но ещё раньше палачом была я. И если бы Владимир Звягин был другим человеком, в одну из таких ночей он мог бы повеситься в ванной, оставив записку, что во всём виновата я. Он мог спиться и быстро забыть меня в постели новой подруги. Но он предпочёл именно такой выход. Он рассудил, что быстрой и лёгкой смерти я не заслуживаю, и уж, тем более, глупо умирать ему самому.
