Всё, что продаётся за деньги — это товар. В том числе тайны и государственные интересы.
Человек из Штальхофа, забравший бумаги у Андрея, был невысок, худ и некрасив. Казалось, что все силы природа истратила, вылепив его нос, большой, горбатый и тяжёлый. Всё прочее — так, как получится, без раздумий и творческих изысков. Молчан испугался даже, что носатый прорвёт письма своим выдающимся во всех смыслах украшением, не успев прочитать их.
— Вам нужна работа, молодой человек, не так ли? — осведомился носатый.
— Благодарю, сударь! Я знаю несколько языков и, думаю, не пропаду.
— Да, нам, купцам, такие люди нужны. Не ищите далеко, здесь, в Штальхофе, я могу замолвить за вас словечко.
— Ещё раз благодарю! Только позвольте найти для начала комнату. Сойдя с корабля, я сразу к вам, сударь...
— К герру Нойману, там уютно и недорого — рекомендую.
— Уже и не знаю, как вас благодарить, сударь!
— Об этом мы тоже подумаем. Когда вы вернётесь, юноша...
— Непременно!
Выйдя на улицу, Андрей направился совсем не в сторону гостиницы герра Ноймана. У Молчана были иные планы.
Отправить пару писем, к примеру.
Одно, ясное дело, в милый город Нюрнберг. Только через английскую почту, а не, Боже упаси, с ганзейским кораблём. Андрей понимал, что любителей читать чужие письма хватает, раз уж и сам не без греха.
Второе же письмо не должно покинуть пределы острова. И адресовано было некоему почтенному господину, проживающему в Уимблдоне, тихом и близком к столице районе, где единственным развлечением жителей стала игра в мяч, приличная даже для дворян, но опасная. Славный удар мячом в лицо вполне мог искалечить неуклюжего игрока.
Вот письмо Андрея опускается в суму почтальона, вот оно едет в почтовой карете... А мы — неотступно за письмом, не так ли? Вот — новый почтальон, укатанная грунтовая дорога и уютный, увитый плющом дом.
— Сэру Уильяму Сесилу! — говорит почтальон слуге, вышедшему на стук к воротам.
Вот и он сам, всемогущий приближённый королевы Елизаветы, член государственного Тайного совета. Создатель британской разведки.
Холёные ладони с длинными, унизанными перстнями пальцами взяли лист дешёвой бумаги. Круглые детские глаза цепко оценили почерк, уверенный, писарский, но слишком старательный. Автора учили писать не латинским алфавитом. Турок? Араб?
Граф Сесил любил такие письма. Чаще всего в них не содержалось ничего примечательного, но всё равно они проходили мимо секретаря непосредственно адресату. И в навозе можно отыскать драгоценность, если быть упорным и знать, что ищешь.
