Вот он, главный довод против рассуждений Савельева. В теории-то все верно. А на практике? У самого подполковника каковы «плоды просвещения»? Если судить даже по одному прапорщику Песне, то нет пока плодов. Значит, все это красивые фразы. И нечего ломать над этим голову!
Последнее, майор Антоненко сказал себе решительно, однако прежней уверенности он уже не чувствовал. Была досада на Савельева, и, чтобы отделаться от нее, чтобы утвердиться в своей правоте, майор искал новые, более убедительные доводы.
Весь остаток пути подполковник Савельев тоже вел про себя спор с майором. Ему казалось, что Антоненко ничего не понял и не хочет понимать. От этой мысли у Савельева опять защемило сердце. Какой к черту будет покой на пенсии, если уже сейчас его беспокойство гложет! Дома он и вовсе измается. Нет, не надо было ему дожидаться Антоненко! Не знал бы, что он из себя представляет, считал бы, что все в его дивизионе в порядке, и душа бы не болела. А теперь каково будет?
Оба командира так увлеклись своим мысленным спором, что не заметили, как пролетели полтора часа пути. Давно стемнело, стало прохладно. Колонна двигалась теперь, подсвечивая дорогу через узкие щелки светомаскирующих устройств, надетых на фары машин. Так она добралась до предгорий и, повинуясь жезлу неизвестно откуда появившегося регулировщика, осторожно въехала в длинный овраг.
— Приехали, — облегченно вздохнул подполковник Савельев и вышел из машины.
Здесь их встретил начальник штаба дивизиона майор Глушков, который выезжал вместе с командиром мотострелкового полка на рекогносцировку местности.
— Знакомьтесь, Илья Владимирович, — сказал ему Савельев, представляя нового командира дивизиона. — Майор Антоненко Василий Тихонович.
— Гвардии майор Глушков.
Антоненко поймал в темноте сухую, крепкую руку Глушкова:
— Очень рад.
— Взаимно, — отозвался глуховатым голосом невидимый начштаба. — С приездом. Только что же мы тут знакомимся? Пойдемте в палатку, мы уже связь наладили. Надо в полк доложить о прибытии, а то командир беспокоился.
Он включил карманный фонарик и повел Савельева и Антоненко на командный пункт дивизиона. Тяжело ступая за начштаба, Савельев подумал, что напрасно отсоветовал командиру дивизии назначить Глушкова на свое место. Глушков вполне мог справиться с обязанностями командира дивизиона. Его воспитанник. Со странностями, правда, парень, угрюмый какой-то: не то женоненавистник, не то убежденный холостяк — не поймешь. Хотя вряд ли его можно назвать нелюдимом. Глушков никого не чуждался. Просто душу ни перед кем особенно не распахивал. Он относился к типу людей, с которыми предпочитают вести только деловые разговоры. Возможно, потому, что он был вечно занят — служебные обязанности и заочная учеба в академии отнимали все его время.
