Ну, времени, чтоб обдумать это, у меня было сколько угодно, и я держал прямо вперед и потягивал из бутылки, которую принес Эдди. В ней было немного, и когда я допил ее, я откупорил последнюю, которая еще оставалась у меня, и, честное слово, было очень приятно сидеть у штурвала, и ночь была очень хороша для переправы. В конце концов рейс все-таки вышел удачный, хоть много раз казалось, что он обернется скверно.
Когда рассвело, Эдди проснулся. Он сказал, что чувствует себя отвратительно.
– Стань на минутку к штурвалу, – сказал я ему. – Я хочу посмотреть, что делается кругом.
Я пошел на корму и плеснул на нее водой. Но она была совершенно чистая. Я поскреб шваброй за бортом. Я разрядил ружья и спрятал их внизу. Но револьвер я оставил на поясе. Внизу все было в порядке, чисто, свежо и никакого запаха. Только на одну койку попало из правого иллюминатора немного воды; так что я закрыл иллюминаторы. Ни один пограничник на свете не учуял бы теперь, что здесь были китайцы.
Я увидел полученные от агента бумаги в сетке, висевшей под вставленным в рамку портовым свидетельством, куда я их сунул, когда вернулся на лодку, и я вынул их, чтобы просмотреть. Просмотрев бумаги, я пошел на палубу.
– Слушай, – сказал я. – Каким образом ты попал в судовой журнал?
– Я встретил агента, когда он шел в консульство, и сказал ему, что я тоже еду.
– Пьяниц бог бережет, – сказал я ему, и я снял смит-и-вессон с пояса и спрятал его внизу.
Я сварил внизу кофе и потом поднялся наверх и взял у него штурвал.
– Внизу есть кофе, – сказал я ему.
– От кофе мне легче не станет, братишка. – И, знаете, пришлось пожалеть его. Он и в самом деле выглядел неважно.
Около девяти часов прямо перед собой мы увидели маяк Сэнд-Ки. Еще задолго до того нам стали попадаться танкеры, идущие в залив.
– Часа через два приедем, – сказал я ему. – Я тебе заплачу по четыре доллара в день, как если бы Джонсон не надул нас.
– Сколько ты заработал этой ночью? – спросил он меня.
– Всего только шестьсот, – ответил я ему. Не знаю, поверил он мне или нет.
– А я тут не имею доли?
– Вот это твоя доля, – сказал я ему. – Столько, сколько я сказал, а если ты когда-нибудь вздумаешь чесать язык насчет прошлой ночи, я об этом узнаю и разделаюсь с тобой.
– Ты знаешь, что я не болтун, Гарри.
– Ты пьянчуга. Но как бы ты ни был пьян, попробуй только болтать – не обрадуешься.
– Я надежный человек, – сказал он. – Зачем ты со мной так говоришь?
– Попадется что-нибудь крепкое, так твоей надежности ненадолго хватит, – ответил я ему. Но я больше не беспокоился из-за него, потому что кто ж ему поверит? Мистер Синг жаловаться не пойдет. Китайцы тоже не станут. Мальчику, который был с ними на лодке, это, знаете, тоже ни к чему. Он побоится путаться в это дело. Эдди проболтается рано или поздно, но кто поверит пьянчуге?
