22. VI. Не вылетели и сегодня: погода не пускает. Сегодня годовщина с начала войны. Уже год, как я был вместе с Шурочкой, год, как видел ее, дорогушу. Где она теперь? Я давно потерял надежду на то, что она жива. Иногда пробивается сомнение: вот бы все обошлось, а вдруг она жива? А Валерик? Сын мой, сын! Отец твой носится, где надо и где нельзя. Что будет дальше — неизвестно.
24.VI. Вечером добрался до Арзамас-2. Утром выехал в Москву.
27. VI. Стоим в Москве.
28. VI. Были в Серпухове, вернулись в Москву. Утром шел дождь. Мы ехали в метро с Курского вокзала на Киевский. Сидим и ждем поезда на Калугу. Едем в Зубово, оно недалеко от Юхнова.
29. VI. Остановились на станции Тихонова Пустыня. И правда пустыня. Станция разнесена в дым. Элеватор разбит. Походили по станции, ни одного целого дома. Вокруг ямы от бомб. Обедали в столовой. Повар сказал, что 5-го был налет. Сбросили 99 бомб. Семь человек убили, в том числе и доктора. Сегодня мимо станции пролетел один бомбардировщик. Наверное, разведчик. Настроения нет. Жарко.
Прибыли на ст[анцию] Потанино. Это последняя станция. Вышли. Ни одного целого дома: развалины и обломки. Я подумал, что здесь шли сильные бои. Оказалось совсем другое. Когда заняли наши, немцы целый месяц бомбили. Сидели возле дома, а одна бабуля и говорит:
— Немцы у нас были два месяца и двадцать дней.
— Наверное, все забрали?
— Нет. У нас были немцы хорошие. Австрийцы.
Только поговорили, как на станцию летит Ганс. Зенитка как дала, пулемет помог. Он сменил высоту и скорость. Свернул и улетел.
30. VI. Деревня Зубово — одно название. Ни одного целого дома. Все выгорело. Природа что надо. А для меня, белоруса, одно удовольствие.
1. VII. Хламово. Уже второй день стоим на реке Теча возле села Хламово. Погода отвратительная. Льют дожди. Леонов и Востоков упали на У-2. Санитарной машины не было близко, и другой не нашли. Летал на место аварии на У-2. Летел, первый раз оторвавшись от земли. На разворотах немного подмывало, а так ничего.
3. VII. Вчера утром был сбор руководства. Ругали почти всех. Говорили и насчет доктора.
— Не следишь за здоровьем летчиков, не знаешь, как они отдыхают, спят. Люди ложатся на землю, а разве так можно? Если и дальше так будет, откомандирую, — сказал командир.
Комиссар Талдыкин, шатаясь на худых ногах, рассказывал, как мы, врачи, наблюдали Востокова:
— Какая теперь стала беспомощная медицина. Собрались три врача, смотрят, щупают, отойдут и не знают, есть перелом или нет.
