Взять хоть мистера Саймона. В данный момент он был увлечен одной английской леди из Гэмпшира и собирался пригласить ее в гости. Но не в Уэстлендс. Он хотел поселить даму в гостинице Хили; это означало, что он еще не принял окончательного решения ввести ее в дом.
Миссис Уолш ехала на велосипеде готовить завтрак и думала, что кто-то дал мистеру Саймону плохой совет. Богатой женщине из Гэмпшира в гостинице Хили делать нечего. Номера там тесные, а сантехника никуда не годная. Если леди не понравится гостиница, то не понравятся ни Уэстлендс, ни весь город, и она увезет свои несметные тысячи фунтов обратно в Гэмпшир.
Конечно, данная особа, которую приглашали с матримониальными целями, должна была добавить роду английской крови. Но еще важнее были ее деньги, в которых поместье нуждалось позарез.
Мать Клер смотрела на Еву с нескрываемой неприязнью.
— Рада видеть, что ты оправилась от всех своих многочисленных болезней, — сказала она.
Ева улыбнулась.
— Мать Клер, спасибо за неизменную доброту. Мне очень жаль, что я не смогла в полной мере отплатить за нее.
— Какая там полная мера! — фыркнула мать Клер.
— И все же частично я оплатила свой долг тем, что больше не стою на вашем пути, — спокойно и невинно ответила Ева. — Вы больше не обязаны думать обо мне и пытаться приспособить меня к вашему миру только для того, чтобы оказать услугу матери Фрэнсис.
Монахиня смерила ее подозрительным взглядом, но не обнаружила в словах Евы ни насмешки, ни двусмысленности.
— Кажется, у тебя было все, что ты хотела, — сказала она.
— Не все, мать. — Ева хотела процитировать блаженного Августина и сказать, что наши сердца не найдут покоя до тех пор, пока не упокоятся в Господе, но передумала. Это было бы уже чересчур. — Не все, но многое. Я бы хотела показать вам свой коттедж. Конечно, придется пробираться сквозь колючие кусты, но дорога не такая уж скользкая.
— Позже, дитя мое. Как-нибудь в другой день.
— Да. Просто я не знаю, сколько вы здесь пробудете… — Лицо Евы продолжало оставаться невинным.
Прошлый вечер, как и многие сочельники, она провела в беседе с матерью Фрэнсис. На этот раз она немного рассказала монахине об Эйдане Линче и их странных отношениях.
Мать Фрэнсис сказала, что самая худшая черта визита матери Клер — незнание его продолжительности. Спросить, когда она уедет, было неудобно. Ева пообещала сделать это за нее.
Матери Клер очень не хотелось отвечать на этот вопрос прилюдно.
— Ну… я думаю… э-э… — заикаясь, выдавила она.
