* * *
Месса в монастыре всегда была удовольствием. Отцу Россу нравилось звучание голосов молодых монахинь, певших в хоре. Когда он читал проповедь в часовне Святой Марии, никто не кашлял, не сморкался и не переходил с места на место. Монахини умело подхватывали мелодию и вовремя звонили в колокола. Ему не нужно было иметь дело с сонными и недовольными служками. Тут не было ничего похожего на возмутительную демонстрацию мод, состоявшуюся утром в приходской церкви Нокглена. Тут не было мирян — конечно, не считая юной Евы Мэлоун, которая выросла в этом монастыре.
Когда отец Росс перешел к заключительному благословению «Ite Missa Est», его взгляд обратился на смуглую маленькую девушку. Произнося «Deo Gratias», она склонила голову так же почтительно, как и остальные сестры.
Он встревожился, услышав, что Ева собирается жить в домике, где ее мать умерла при родах, а бедный отец вскоре тоже расстался с жизнью. Она была слишком молода, чтобы оставаться в таком опасном месте одной. Но на этом настаивала мать Фрэнсис, поразительно умная женщина.
— Отец, ее отделяет от нас только сад, — уверяла она его. — В каком-то смысле это часть монастыря. Получается, что она нас вовсе не покидает.
Теперь он с нетерпением предвкушал завтрак в трапезной. Запах и вкус бекона, тщательно зажаренного сестрой Имельдой, и треугольных кусков картофельного пирога могли заставить человека забыть обо всем на свете.
Миссис Уолш ехала на велосипеде, возвращаясь из Нокглена в Уэстлендс. В половине двенадцатого мистер Саймон и мисс Хитер должны были уйти в церковь. Старый джентльмен уже давно не ходил ни на какие службы. Видеть немощного старика в кресле было грустно, но иногда память к нему возвращалась. Конечно, при этом все лучшее забывалось. Запоминались печальные события, несчастные случаи и катастрофы. Но не счастливые моменты, связанные со свадьбами, крещениями и прочими семейными торжествами.
Миссис Уолш никогда не рассказывала о своей жизни в Большом Доме. Хотя многие охотно услышали бы о ребенке, который сидел и рассказывал Кларе о ее щенках, мистеру Вафельному — о его рождественском салате, а пони — о том, как она станет шорником и придумает для его бедной нежной мордочки что-нибудь помягче удил.
Миссис Уолш предупреждала Би, чтобы та не распространяла слухи. Люди всегда горазды ругать семью, противостоящую деревне. Тем более что Уэстуорды были представителями другого вероисповедания, другого класса и даже другой национальности. Англо-ирландцы могут считать себя ирландцами, часто говорила миссис Уолш, пытаясь вдолбить это в голову Би Мур. Но, конечно, ничего общего с ирландцами они не имеют. Они такие же англичане, как те, которые живут за морем. Их единственная проблема заключается в том, что они этого не понимают.
