11.1.71
Дорогой Юлик!
В ряду обширной, но припоздавшей малость новогодней корреспонденции пришло и твое письмецо, которому я неизменно рад.
Сначала (изячно говоря) антрену: я буду рад и спокоен, если Петя действительно отдохнет от опасных дел, пощадит и свое здоровье, и свою свободу. Не говоря уж о чисто пугающих последствиях (это в первую очередь меня заботит), в большом рвении, в ощущении себя обязанным есть благородство, но неизбежны часто и неглубина, и даже неверные шаги. Нечего и говорить, наверно, что я в данном случае действительно настаиваю на антрену и надеюсь на твою скромность. Сам понимаешь: ложно могу быть оценен и я сам, и мое отношение к «делу» и к Петру. А я ведь, глядя на себя со стороны, существенно не изменился ни в том, ни в другом, ни в третьем.
Всем общим знакомым я сообщаю о получении открытки от Валерия Агриколянского. Я и вправду воспринимаю этот не очень-то и большой факт как событие: приятно убедиться в конечной и исходной порядочности своего давнего товарища. Хотя, поверь мне, я никогда не мерил порядочность фактом «пишет – не пишет», но здесь особслучай.
Я тебя очень хочу предупредить вот о чем. В затеянной мной сейчас поэмке есть главка, заведомо слабая, но нужная мне как трамплин к следующей главе. Там такая пустяковая идея: нашего Беранже и меня застает Новый век; мы слишком были привязаны к страстям своего времени, и новые люди уже читают нас разве что с комментариями. И, конечно, не бог весть какая идея: «Забудутся песни – останется доброе имя». Я это пишу тебе вот зачем: если поэма состоится и в ней останется глава, не воспринимай это никак на свой счет. Мне нужна постановка вопроса (идеи Аввакума или Радищева, которых неспециалисты взахлеб не читают сейчас) и только. И связанные с этим мысли.
Как здоровьице Иришки? Меня чего-то все молодые женщины позабросили, и я на сей счет предаюсь кокетливым сокрушениям. А главное: здорова ли она сейчас и бодра ли?
Жду твоего письма обо всем и крепко тебя целую.
Илья.
Георгию Борисовичу Федорову
11.1.71
Мой дорогой Георгий Борисович!
Наконец-то и от Вас пришло письмо – да еще какое! Какое именно, я не буду писать, а то у нас все письма станут сплошным объяснением во взаимной любви. Хотя чего же плохого в таком объяснении – ежели это правда и почувствовать на расстоянии трудновато. Получили ли мои письма женщины Вашего семейства? Если да, то что же их удерживает от незамедлительного ответа?
