— Я поговорил с Ноэлем.
— Что он рассказал? — Ее лицо помрачнело, когда он договорил. — Ни одной стоящей зацепки, чтобы ухватиться.
— Нет. На него напали из засады, когда он шел через малонаселенную часть Убежища, территория принадлежит Илии. — По всему городу было разрешено взаимное передвижение, до тех пор, пока соблюдались некоторые правила поведения. — Я послал Джейсона все проверить, но он не нашел свидетелей.
— Место засады?
— Открыто всем ветрам. Любые следы их присутствия давно уже исчезли. — Что указывает на то, что кто-то очень тщательно все спланировал. — К тому же Ноэль был настолько сильно избит, что невозможно определить, где его кровь и пот, а где — тех, кто его схватил.
Елена покачала головой.
— Не думаю, что они оставили что-то… я бы тут же учуяла свежий след, когда мы только нашли Ноэля, в том месте было чисто, совсем ничего. А что насчет отпечатков обуви на его спине?
— Недостаточно информации — его раны уже начали заживать.
Рафаэль был уверен, это сделано преднамеренно.
Не для того, чтобы скрыть отметины ботинок, а чтобы осколки стекла наверняка остались погребенными глубоко в теле и причинили мучительную боль, когда Ноэль очнется.
— Насколько он плох? — Тихий вопрос.
— Хуже некуда.
Елена положила раненую руку поверх колена, сухожилия бледнели на фоне темно-золотистой кожи.
— Ты доверяешь Илии?
— Это не более, чем попытка поиграть со мной. — Если бы Илия решил убить его, то не стал бы тратить время на детские игры. — Илия не желает новых завоеваний.
Елена встретилась с ним взглядом, было видно, что она огорчена тупиком.
— Могу ли я чем-то помочь?
— Чем сильнее ты становишься, тем труднее тебе навредить.
Ее лицо напряглось, словно она услышала нечто, не предназначенное для ее ушей.
— Для тебя это личное, также как и для Иллиума и всех остальных.
— Я не позволю, чтобы с моими людьми обращались, как с вещью.
И он хладнокровно прикончит каждого, кто осмелится преследовать Елену.
— Таково же правило охотников. Нападают на одного, нападают на всех нас. — Быстрый кивок. — Чую, ты кого-то подозреваешь.
— Назараху более семи веков, и, как для многих древних, боль приносит ему наслаждение.
Между Назарахом и Рафаэлем существовала ментальная связь. Если он станет убивать, его казнь отзовется криком во всем мире.
Елена играла рукояткой кинжала, Рафаэль не видел, как она его достала.
— Тогда ты и понимаешь, что переступил черту. — Она посмотрела на него, в глазах испуг. — Когда боль становится приятной.
