Он сломал кости Жермену, каждую — единственным взмахом рук. Суровое наказание, такое, что Жермен запомнит его на всю оставшуюся жизнь, но удовольствия от этого Рафаэль не получил.
Напавшие на Ноэля, вне всяких сомнений, наслаждались тем, что делали, и продолжали избивать его даже после того, как оставили сообщение на его теле.
Клеймо, как злокачественная опухоль, виднелось на груди Ноэля, но их целитель, Кейр, обнаружил отпечатки ботинок также на спине и лице.
К тому же кинжал был не единственным, что они оставили внутри вампира. Осколки стекла были засунуты глубоко в его раны, так чтобы заживающая плоть сомкнулась над ними.
Ноэля били и другими способами, его тело искромсано и разорвано.
Вероятно, милосердие проявили только, когда он потерял сознание.
Рафаэль хотел бы верить, что он не способен на такую бессмысленную жестокость, но часть его не была так уверена. Надиэль тоже когда-то считалась величайшим из архангелов.
Как бы то ни было, одно неизменно — Рафаэль не смирится с тем, что его людей избивают и пытают.
— Кто сделал это с тобой? — спросил он.
Уцелевший глаз вампира все еще был тусклым. Мужчина выживет, но будет ли его разум прежним…
— Не знаю. — Ответил он на удивление отчетливо, настолько отчетливо, что Рафаэль изменил свое мнение о шансах Ноэля на полное выздоровление. — Напали.
— Ты не молод, — заметил Рафаэль, получивший сведения о Ноэле от Дмитрия. Казалось, вампир был надежным, входил в команду, которая подчинялась Семерке, Дмитрий даже собирался обратить внимание Рафаэля на сметливость и преданность Ноэля. — Тебя не должны были так легко схватить.
— Не один. Крылья. Слышал крылья.
Рафаэль казнил архангела. Он не испытывал угрызений совести по поводу уничтожения ангела, который стремился заявить о себе, жестоко избивая, тех, кто служил Рафаэлю.
— Отличия?
— Не смог разглядеть. — Его здоровый глаз посмотрел в сторону Рафаэля. — Они вырвали мне глаза, когда начали бить.
Внезапно нечеткость взгляда вампира приобрела смысл. Этот глаз все-таки не оставили нетронутым — он просто начал регенерировать раньше своего собрата.
— Что-нибудь узнал о тех, кто напал на тебя?
— Сказали, я послание от Илии. — Кашель вырвался из его груди.
Рафаэль не называл этого архангела другом, но и врагом Илию тоже не звал.
— Мужчина или женщина?
— Я почти не соображал тогда. — Безжизненные слова. — Чистое зло, так мне казалось. Но, по меньшей мере, один из них наслаждался болью. Пока выжигали клеймо на мне… кто-то смеялся и смеялся, и смеялся.
