Только в последний свой полет он не взял ее. Потому что там он должен был быть один, чтобы одному распорядиться своей жизнью…
Она закрыла лицо ладонями, боясь, что сейчас расплачется. Павел прикоснулся к ее руке и тихо погладил; она ответила ему слабым пожатием, не ощутив его успокаивающей ласки, потому что все еще была далеко отсюда. Павлу захотелось укрыть ее пиджаком, защитить от ветра. Сделать что-нибудь, чтобы она снова рассмеялась, сказала бы, что вот Веньку собаки не кусают, а на него рычат, но ничего такого он сделать не смог.
— Нина, — сказал он. — Не надо… Видите, эта репейчатая дворняжка смотрит на вас с обожанием. А капитан, похоже, загулял.
Они уже собрались уходить, когда из-за угла дома показалась грузная фигура Варга. Капитан тащил авоську с капустой. Павел поднялся ему навстречу.
— Бог в помощь, — сказал он. — Погодка нынче жарковата для старого полярника.
— Не говорите, — пробурчал Варг. — Наказание одно. О, господи! Ну, слушай-ка, откуда ты? Давно ждешь? А я вот… — он кивнул на авоську, — врачи, понимаешь, капусту жевать заставляют. Как все равно козла старого. Ну чего стоим? Жарища такая.
Тут он увидел Нину, дотронулся рукой до фуражки.
— Здравствуйте! Капитан Варг!
— Александр Касимович, это сестра Вени.
— Вот оно что… — Он долго смотрел на Нину. — Вы очень похожи на брата. Я рад, что вы пришли. Вениамин… мог стать моим сыном. Он был очень хороший человек, Нина. — Капитан говорил глухо, вся его грузность вдруг исчезла; Павлу показалось даже, что он стоит по стойке «смирно», а его распахнутый китель наглухо застегнут. — Он был очень щедрым человеком, Нина. Я любил его… Ну… Почему мы все еще стоим? Прошу ко мне!
В квартире царил продуманный, раз навсегда установленный беспорядок. Кипы старых газет лежали на продавленном диване: Павел знал, что Варг занимается историей русского флота. В углу были свалены северные безделушки — позвонок кита величиной с табуретку, пластина китового уса, череп моржа с выщербленными клыками и прочие предметы, которые должны были вызывать у посторонних уважение и зависть.
А над большим рабочим столом висели фотографии Нади и Вениамина. Надя стояла на мостике отцовского буксира, щурила глаза и улыбалась. А Веня был заключен в овальную медную рамку. Рядом, в таких же рамках, висели фотографии старых друзей капитана, погибших во время войны.
— Разговаривать будем за столом, — сказал Варг. — Разносолов не ждите, но кое-что есть.
