1
Ударные загрохотали у меня над головой, но тем не менее я не мог открыть глаза. Потом чуть приоткрыл — и замелькало что-то вроде белой птицы, машущей вдали крыльями. Возникло женское лицо. Не Лена. Поморгав, я попытался приподняться.
— Не поднимайтесь.
Голос был не слишком ласковый — замечание учительницы непослушному ученику.
— Где…
Больше ничего не смог выговорить, даже не был уверен, что это мой голос. В ушах ревели самолетные турбины, мешок с цементом или огромный камень давил на темя.
— Молчите, — снова услышал я строгий голос. — Не будьте ребенком, не могу же я все время стоять над вами.
— А вы не давите мне на темечко.
Лицо прояснилось, я стал различать его черты. Большие глаза — зеленые, как листья груши, тонкие губы, волосы, зачесанные назад, открытый, блестящий, точно фаянсовое блюдце, лоб. Но женщина не выглядела такой строгой, как мне показалось из-за ее голоса.
— Попробуйте заснуть, и боль утихнет.
— Неужели я до этого не спал?
— Не напрягайтесь. Вам все объяснят.
— Какой холодный голос. Вы, что, старшая сестра?
— Ваш лечащий врач.
— Извините, но мне срочно надо…
— Ага, сейчас же встать и выяснить, кто вас ударил по голове.
— Потому что…
— Да, потому что, если останетесь здесь хоть на день, работа там без вас остановится.
Иронический тон обидел меня, и я сказал то, чего в иных обстоятельствах не сказал бы:
— Зубастая вы.
Видно, она привыкла и к более острой реакции.
— На моем месте вы тоже бы зубастым стали, — ответила она спокойно.
— Скажите, — спросил я, — сильно меня? Похоже, еще десяток-другой минут — и улетел бы я к святому Петру?
— Откуда такой вывод?
— Боль. И вы у меня двоитесь. Моя жена…
— Мы ей позвонили. Она требовала пустить ее к вам, но мы настояли, чтобы пришла не раньше завтрашнего утра.
— А сейчас?
— За полночь. В коридоре сидит какой-то мужчина. Просит, чтобы его немедленно к вам пустили.
— Кто он?
— Представляется вашим коллегой.
— Удостоверение предъявил?
— Да. Совал его мне в глаза.
— Кто же это?
— Ваклинов, что ли.
— Ваклев. Может он войти?
— На две минуты.
— А, двадцати минут мне вполне достаточно.
— Ко всему прочему вы еще и хитрите. Надо будет скорее вас выписать, и без вас все палаты битком набиты.
— А почему я здесь один?
— В палатах места не хватило, вот и положили в моем кабинете.
— Вот из-за чего вы раздражены, — сказал я, но докторша уже была за дверью.
Вошел Ваклев в наброшенном на плечи белом халате, держа шляпу в руке. Он и так смуглый, точно цыган, а сейчас лицо и вовсе потемнело и постарело — наверное, от усталости и бессонницы. Волосы у него черные, а виски уже побелели, хоть он на два года моложе меня — ему всего тридцать шесть. Надо же, подумал я, только здесь, сейчас и заметил я, как Ваклев поседел. А ведь я сам много этому способствовал, что греха таить. В совместной работе неизбежны огорчения, как бы хорошо мы друг к другу ни относились.
