Ия вернулась к трамваю и постучала в закрытую переднюю дверь.
– Вы обратно поедете?
– Катаешься? – гаркнул в открывшуюся дверь водитель.
– Я заснула, мне в город надо.
– Через десять минут. Это последний, больше не будет!
Дверь сердито дернулась, но не закрылась.
Ия села на то же сидение. Через пять минут в открытую дверь прошмыгнула собака со связкой сарделек в зубах, воровато оглянулась и забилась под заднее сиденье.
Больше желающих ехать из Стрельны в город не было, и трамвай поплыл, громыхая и покачивая железными боками, а потом и побежал по не разобранным большевиками рельсам «Оранэлы» в обратном направлении.
Так же, маленькой девочкой, каталась она на самом старом в Прибалтике лиепайском трамвае. Их-то трамвайная линия постарше «Оранэлы» была. Это тоже роднило ее с новой балтийской родиной и даже примиряло с происходящим.
Ия смотрела и пыталась разглядеть очертания домов в темноте. Собака слопала сардельки и изредка вздыхала, так же, как и домашняя такса Норма. Наверное, все собаки вздыхают одинаково, а значит, вздыхают они о чем-то своем.
Вздыхала собака, вздыхала Ия. Она тоже чувствовала себя покинутой, ненужной. Хотелось домой, а может, теперь уже не домой, а в гости.
Собака вышла на улице Лени Голикова. Ия вышла в Автово. Она вернулась к полуночи. В темной парадной поскребла ключом в замке. Дверь распахнулась изнутри раньше, чем она ее открыла.
– Где тебя носило? – встряхнул ее за плечи Папочка.
– А где тебя носило? – с вызовом ответила Ия и не удержалась. – Как встреча прошла?
– Какая встреча?
– Та, о которой ты вчера договаривалась!
– Я не хотела тебе говорить. Встречусь, думаю, с ней быстренько. Ты подслушивала, что ли?
– Случайно.
– Хорошо прошла. Давно же не виделись. Соскучилась я по ней. Не могу все-таки вот так взять и вычеркнуть ее из жизни. Все-таки многое нас связывает. Тебе не понять, слава богу.
– Конечно, где уж мне. Любишь ее?
– Люблю. Сегодня поняла, что люблю все-таки. А кого мне еще любить? У меня и нет никого больше: ты, она, да Норма.
– Так, может, мы втроем и жить будем?
– Зачем втроем, – удивился Папочка. – Пусть приходит. Тебе жалко, что ли?
– Далековато идти будет.
– Так она рядом живет. На Сытной площади. Что тут идти-то…
– Ах, она уже и живет рядом. Вернулась, что ли?
– Так она давно вернулась! Ей же тогда и дали-то немного, подумаешь, два года!
– Откуда вернулась? – опешила Ия.
– Из женской колонии в Саблино, откуда же еще!
– Ты с кем встречалась?
– С Понтием, с кем же еще! Она же год боялась звонить после кражи. И я не звонила. А тут объявилась. Ладно, думаю. Всю жизнь ее знаю. Что уж теперь.
