Подняться к себе на третий этаж майор не спешил. Его, кажется, сейчас больше занимало — где бы достать лопату, чтобы убрать отсюда снег, где бы найти дверь, чтобы повесить на петли, чем то, что творится в его пустой квартире, где, вероятно, свободно разгуливает ветер. В ванной комнате, вспомнил он, стоял лист фанеры, приготовленный им для Дониэла, мастерившего радиоприемник. Из этой фанеры вышло бы несколько лопат, но и она, наверное, давно ушла на топливо.
Но как майор ни был уверен, что дверь его квартиры открыта, что, кроме снега и ветра, ничего там не найдет, он все же со страхом приближался к ней и почти на каждой ступеньке останавливался.
На последней ступеньке он задержался, точно вдруг забыл номер собственной квартиры. Тихо, почти на цыпочках, подошел он к двери, снова постоял и только потом легко толкнул ее. Дверь не открылась. Он выждал, как бы затем, чтобы собраться с силами, и чуть сильнее толкнул дверь. Изнутри послышался голос. Это было для него настолько неожиданно, что не узнал голоса жены.
— Кто там?
— Это я, я! — выкрикнул он и, еще не переступив через порог, схватил в объятья перепуганную, полуодетую Брайну.
— Веня! Дорогой!
— Как поживают дети?
— Здоровы, все здоровы! Дорогой мой, Веня…
Веньямин Захарьевич сбросил с себя полушубок и снова прижал к себе заплаканную и счастливую Брайну.
— Откуда? Какими судьбами? Надолго ли? — она тяжело и прерывисто дышала.
— С передовой… В моем распоряжении два часа.
— Дай я зажгу свет.
— Не надо. Пусть дети еще поспят, подожди немного…
Он плотно прикрыл дверь спальни, усадил Брайну рядом с собой на кушетку и, не выпуская ее полных теплых рук, задавал ей вопрос за вопросом.
— Как живете? Как у вас тут с продуктами? С топливом? С маленьким ребенком в такое время…
— Не беспокойся за нас, мы всем обеспечены. Расскажи, лучше о себе, как у тебя?
— Все в порядке. Воюем!
И, взглянув на ручные часики, продолжал повторять одни и те же вопросы, как случается с людьми после долгой разлуки.
— Почему вы мне вдруг перестали писать?
— Ты же, наверное, слышал, что у нас творилось шестнадцатого октября. Что здесь происходило! К Казанскому вокзалу не подступиться было… А я с малюткой на руках… Вот мы и пошли пешком…
— Куда пешком?
— А разве я знаю? Куда все шли, туда и мы шли. Рассчитывали добраться до Рязани, а там попытаться сесть на поезд. Еле доплелись до Кратова, дальше идти не было сил. А тут еще и Алик заболел… Промытарились мы там неделю, другую… Только на днях вернулись домой! На следующий же день я написала тебе подробное письмо. Ты его, значит, еще не получил?
