О х а п к и н. Канул. С бабой и детьми сокрылся. Искал его прапорщика Абрамова карахтерный отряд.
И в у ш к и н. Давненько мы с тобой не видались…
О х а п к и н. Считай, боле года, с прошлой весны.
И в у ш к и н. А я вот под дождем промок. Обсушиться бы хоть…
О х а п к и н (без особого радушия). Садись, обсушивайся.
И в у ш к и н. Ну, как ты при новой власти живешь?
О х а п к и н. Живой пока… А хлеб-то ваш в прошлом году на корню спалили, слыхал? Вот оно как… Была коммуна — и нет, сгорела.
И в у ш к и н. А ты помнишь, тебе тоже казалось, что слова из книги сгорели? Ан нет, не сгорели!
О х а п к и н. Так то — слова.
И в у ш к и н. А это дело. Дело тем паче не сгорит!
О х а п к и н (вздохнув). Баба моя занедужила, к фелшару сын повез. Дай гостю поесть, Анютка.
Анютка охотно подает.
А н ю т к а. Молочка, не взыщите, нету.
И в у ш к и н. Было три коровы?
А н ю т к а. Взяли. За недоимки.
И в у ш к и н. Сразу трех?!
А н ю т к а. Зачем? Не сразу, по одной…
О х а п к и н. Заваруха была, без власти, ну и не платили. А теперя твердая власть навалилась, адмиральская…
Ивушкин садится за стол, к самовару. Охапкин стоит.
И в у ш к и н. А ты, Анисим Федорович?
О х а п к и н. Я-то? (Кряхтя и охая, осторожно присаживается.)
И в у ш к и н. Что, тоже болеешь?
О х а п к и н (покосившись на Анютку). Так, пустяки… прострел…
Анютка, сдерживая смех, прикрывает лицо ладонью.
И в у ш к и н (щелкнув пальцем по самовару). Помнишь, как ты в патруле с этим аппаратом стоял?
О х а п к и н (захлебнувшись чаем). Чего вспоминать-то?! Было — сплыло. Мало ль на чьей стороне по случайности приткнешься!
И в у ш к и н. Тебя грабят, а ты — лапки кверху?
О х а п к и н. А что я против такой силы? Все королевства супротив нас. Вон, болтают, тальянцы ажноть в Сибири объявились! Которые с южных морей.
И в у ш к и н. А ты прислушайся: по всей Кулунде молоты в кузницах стучат… народ мечи, пики кует.
О х а п к и н. Слыхали кое-что. Ты, грят, самый главный подпольный штаб?
И в у ш к и н. Много в степи подпольных штабов, Анисим Федорович. Еще большой пожар впереди, а маленькие огоньки во многих местах вспыхивают.
Голос с улицы: «Анисим, налоги тянут!»
О х а п к и н. Вишь, власть, а? Ты б ее, удавку, забыл, так сама тебя помнит…
Заметались Охапкины по избе. Ивушкин взобрался на печь. Еще со двора слышны голоса сборщиков налога: «Что у них еще значится?» — «Самовар». Охапкин слышит и, схватив самовар, ищет глазами, куда б спрятать единственную ценность. И находит — бросает самовар в зыбку, прикрывает тряпкой.
