Б а с к а к о в. О, расшевелился… Гриша, улыбнись, ты еще в отпуске!
Г р и г о р и й. Здесь убили человека.
Б а с к а к о в. Убили?.. Кого?
Г р и г о р и й. Его звали Терентий Гуськов.
Б а с к а к о в. Кто? Как?
Г р и г о р и й. Обыкновенно. Янушкин и я.
Б а с к а к о в. И ты?
Г р и г о р и й. Я.
Б а с к а к о в. Грешно смеяться, Гриша, но…
Г р и г о р и й. Еще в Смоленске надо было. Остановиться там, все выяснить. Адресочек дал! Схватить бы его тут, как появился. И — ни на шаг от себя. Нет, лирикой увлекся… А Янушкин — бац! — и добил.
Б а с к а к о в. Добил?
Г р и г о р и й. Сердце. По голове бить — следы остаются.
Б а с к а к о в. Он и в Осмоловского ядовито вцепился. Слушай, с таким настроением тебе тут нечего делать. Забирай чемодан, прощайся с Еленой… Кстати, с ней ты… как?
Г р и г о р и й. После, Олег. Мне вот с Янушкиным… Живому не помог Терентию — помогу мертвому. (Подает Баскакову бумаги.) Нашел в его мешке вещевом… Заявления в разные инстанции. Тут подробно все.
Входит Я н у ш к и н.
Я н у ш к и н. Гриша, дорогой! Где ты пропадал? (Увидел в руках у Баскакова бумаги, оценил состояние Григория.) Понимаете, товарищи, дело у меня срочное. Побывал в исполкоме. Дежурный один звонок принял, меня касается. Директиву надо срочно готовить. Так что извините, товарищи… прошу в другой раз. Сейчас я тебе чемоданчик выдам.
Г р и г о р и й. В другой раз я к тебе не приду. (Кивая на Баскакова, читающего бумаги Гуськова.) А не все концы в воду.
Я н у ш к и н (оттаскивает Григория в сторону). Какие концы?
Б а с к а к о в уходит в сад.
Г р и г о р и й. Захотел выслужиться… И погибли хорошие ребята, летчики, и не взлетели самолеты…
Я н у ш к и н. Тише, Гриша… О чем ты?
Г р и г о р и й. Известная дорожка — но чужим спинам… Одно не ясно: как сфабриковал ты бумажку, что майор Янушкин скончался в энском госпитале? Сфабриковал и так ловко пустил по инстанциям.
Я н у ш к и н. Зачем? Зачем ты? А если я так заговорю? Между прочим, есть и документик — твое письмо к моей жене. Вот, смотри. (Вынимает письмо.) Старое письмецо, но ты подтвердил заново в эти дни… Подрывать святые основы нравственности? Да еще сводить личные счеты?.. Видишь, какой букет! Да под нос общественности. Эх, Гриша… Давай-ка по-умному да по-доброму. (Тихо, истово.) Выбросим патроны! Выбросим к черту. Ты — свои, я — свои. Из-за чего нам драться, из-за чего, скажи? Елена? Пускай сама решает. Так из-за памяти Гуськова? Да это же мистика, Гриша! Чистейшая мистика. Все умирают, все. Смотри мягче, Гриша, мягче. Будем же, наконец, гибкими к людям.
