Я н у ш к и н. Э, Гусек! И я примечал, как ты вокруг этого объекта барражировал!
Смех.
Г у с ь к о в. Любил я ее, братцы. (Воспользовавшись тем, что Янушкин что-то тихо рассказывает Григорию и Тамаре, обращается к Елене.) А ты знаешь, где она, что?
Е л е н а. Знаю. Мы переписываемся. Фото ее у меня есть.
Г у с ь к о в. Фото?
Е л е н а. Правда, на этом фото она… в кругу своей семьи…
Г у с ь к о в. Все благополучно?
Е л е н а. Да, она счастлива.
Г у с ь к о в (скрывая свое горе). Вот и ладно. «Любо, братцы, любо… любо, братцы, жить…»
Е л е н а убегает в дом. Янушкин следит за Григорием. Е л е н а возвращается с гитарой.
Е л е н а. А ну, Тереша…
Г у с ь к о в (играя на гитаре, поет).
«Как на синий Ерик,
Как на синий Ерик
Грянули казаки,
Сорок тысяч лошадей…
И покрылся берег,
И покрылся берег
Сотнями порубанных,
Пострелянных людей…
Эх, любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить,
С нашим атаманом
Не приходится тужить.
А жена узнает —
Выйдет за другого,
За мово товарища,
Забудет про меня…
Жалко только волюшки
Во широком полюшке,
Солнышка на небе
Да буланого коня».
Все подхватывают припев.
В это время появился Г о ш а с лопатой в руке, послушал, скрылся в подвальном окне.
Я н у ш к и н (наливая вино). Встреча-то, встреча какая! В честь такого события можно бы и речь… Да уж лучше поскромней, без парада.
Г р и г о р и й. А помните, командир дивизиона, майор Янушкин, — вот кто любил парад! А? «Орудия блестят — почему пуговицы не блестят?!»
Я н у ш к и н. Он и стрелять любил. Самолетов при нем сбили порядочно. Да при таком заместителе!
Гитара смолкла.
Г у с ь к о в. Заместитель… (Сгорбился, отошел.)
Пауза.
Г р и г о р и й. Да… тихо тут, как в деревне.
Я н у ш к и н (рад перемене разговора). Райский уголок, райский. Помните, у этой писательницы… Леночка, Па́новой или Пано́вой?
Е л е н а. Пано́вой?
Я н у ш к и н. Да, Пано́вой. Спасибо, Леночка. Помните: райком, райздрав, райсовет… всё рай. Это она, я бы сказал, идеально подметила.
Г у с ь к о в (подвигает рюмку). Можно и еще…
Г р и г о р и й. Терентий Захарыч, в первую нашу встречу я не домогался, да и теперь… но… все мы тут свои…
Я н у ш к и н (настойчиво, с улыбкой). По праву хозяина запрещаю трогательные темы. (Подходит к Григорию, обняв за шею, поет: «Шумел, камыш…» Подмигнул Тамаре — она встала и отошла к Елене. Григорию, понизив голос.) Видишь, как Гусек потемнел? Зачем настроение портить? (Громко.) Смотреть выше! А сейчас лучше выпьем — да в сад, на свежую травку. А ну, подставляйте!
