— Как вы, наверное, поняли, случилось несчастье, — говорят полицейские. — С вашей дочерью.
Пока они говорят, Мария машинально ставит перед ними кофейные чашки.
— Моя дочь всегда так осторожна, — говорит она. — Если она и совершила какую-то глупость, то, видимо, случайно.
Женщина-полицейский опускает глаза. Сейчас она похожа на женщину, которая, когда Мария была маленькой, нашла ее кошку, растерзанную лисицей.
— Хотите кофе? — предлагает Мария. — И прошу вас, говорите тише, наверху спит мой сын.
— Сколько лет вашему сыну? — шепотом спрашивает женщина.
— Восемь.
Мужчина-полицейский откашливается:
— Очень жаль, но мы вынуждены сообщить вам…
— Садитесь, — говорит Мария. — Хотите молока к кофе?
Он не садится. Наоборот, отворачивается к окну. Мария замечает, какая гладкая у него спина, как дверь. Словно черная гладкая дверь, полицейский закрыл собой весь свет из окна.
Он поворачивается к Марии.
— Ваша дочь, — повторяет он. — Примерно час назад. Мы пытались с вами связаться. Примерно час назад она выбежала на Овэген. Как мы поняли, из дома своего друга. И не слышала, что едет машина. Там очень сильный ветер. Он заглушил шум мотора. Она попала под машину.
Мария почувствовала на своих плечах руку женщины-полицейского; как она там оказалась?
— Она в больнице? — прошептала Мария.
— Она получила очень тяжелые травмы. Когда «скорая помощь» приехала, она…
Женщина-полицейский крепче обхватила плечи Марии.
— Ее не удалось спасти, — говорит полицейский. — Она скончалась, видимо, сразу же. В реанимации только констатировали…
— Мы не могли до вас дозвониться, — прерывает его женщина. — Но вы бы все равно… Было уже поздно. Ей не пришлось страдать. — Так говорят о животном.
Мария смотрит на нее, не сводя глаз.
На щеке женщины блестнула аккуратная слезинка, словно выдавленная из пипетки.
— Наверно, вам надо позвонить мужу, — беспомощно произносит полицейский.
Мария сидела, парализованная, ничего не понимая.
— Он на конференции. В Вене.
— Мы можем разыскать его, если хотите, — неожиданно проворно вставил полицейский. — Он же сразу приедет. Может быть, вы хотите, чтобы мы еще кому-нибудь сообщили? Врачу, священнику…
— Нет, — прошептала Мария.
— Обычно становится легче, — начала женщина.
Обычно? Обычно становится легче?
Мария вдруг почувствовала, что ненавидит их. Они врут. Они не имеют права здесь находиться.
— Вы, наверно, ошиблись, — сказала она резко.
— К сожалению, нет.
Мария услышала свой собственный крик — она кричала шепотом:
